Казус семьи Дель: самые важные вопросы в истории с изъятием детей. «Побои были привычны»: новые подробности изъятия детей из семьи Дель Приемная семья дель

Оба иска против чиновников - о признании незаконными изъятия детей из зеленоградской семьи Дель и расторжения с семьёй договора опеки - отозваны юристами по инициативе родителей. Одновременно стало известно, что на приёмного отца Михаила Дель завели новое уголовное дело по статье 156 УК («Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего») помимо декриминализированной статьи 116 («Побои»). Обвинения еще не предъявлены официально, но семья уже приняла решение сменить адвоката для защиты своих прав в суде.

13 февраля в зеленоградском суде, после досудебного разбирательства по второму иску Светланы Дель об оспаривании расторжения договора опеки, адвокат и представитель семьи Дель Анна Фомина объявила о том, что этот гражданский иск отозван. На прошлой неделе семья Дель забрала из суда первый иск , направленный против действий опеки и полиции по изъятию детей.

Анна Фомина, адвокат: «Зеленоградский суд вынес решение о прекращении судопроизводства по делу. Отказ от иска не означает окончания борьбы за детей»

«Светлана и Михаил поблагодарили нас за помощь и попросили в дальнейшем не предпринимать никаких юридических действий, в том числе в рамках уголовного преследования Михаила, - сообщил в своём блоге адвокат Иван Павлов, глава группы правозащитников „Команда 29“, которые с января представляли интересы семьи. - Мы надеемся, что эти непростые решения приняты с учетом интересов семьи и направлены на урегулирование этого инцидента иными средствами».

Светлана Дель сделала заявление о происходящем в Инстаграме: «Отзывая сегодня иск, мы с Мишей понимаем, какие возникнут последствия для нас и нашей семьи. Однако, мы все еще продолжаем надеяться и верить в то, что хотя бы кто-то из наших детей останется частью нашей большой семьи. Мы также надеемся, что те дети, с которыми нам не удастся воссоединиться, найдут свое счастье в других хороших приемных семьях».

В зеленоградском «Центре содействия семье и детству» уже месяц содержатся восемь из десятерых детей, изъятых из семьи Дель 10 января полицией и опекой. О расторжении договора опеки по восьмерым детям 18 января объявил руководитель департамента ведомства Владимир Петросян. Двоих детей вернули в семью 24 января под временную опеку бабушки.

Адвокаты надеются на внесудебное разрешение ситуации, а друзья семьи считают, что шансов на возвращение оставшихся детей почти нет - но их уже предложили взять под опеку дружественные семьи.

Семья завершила сотрудничество с адвокатами «Команды 29» и обратилась к новому адвокату по уголовным делам в связи со сменой статьи, вменяемой Михаилу Дель. «Каждый день нам кажется, что хуже уже быть не может, но это не так», - добавила Светлана Дель.

Уголовное дело: неисполнение родительских обязанностей

В пятницу, 10 января, стало известно о том, что против Михаила Дель возбуждено уголовное дело по статье 156 УК РФ («Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего»). «Сегодня нам предъявили постановление о выделении нового уголовного дела из уже существующего в отношении Михаила дела о побоях. Атака на семью Дель продолжается», - процитировал «Интерфакс» адвоката Ивана Павлова. Наказание по статье 156 предусматривает меры от штрафа или исправительных работ до лишения свободы на трёхлетний срок.

Ранее против Михаила Дель, как опекуна восьмерых детей, было возбуждено уголовное дело по статье 116 УК РФ («Побои»), но она совсем недавно была декриминализирована и выведена из УК РФ.

«Это уголовное дело изначально было „мёртворождённым“, поскольку всем было понятно, что уголовная ответственность по статье 116 УК РФ будет устранена уже в ближайшее время, что и произошло, - пояснил Павлов. - Дело должно быть закрыто за отсутствием состава преступления».

Сейчас в истории изъятия детей разбирается уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова - она заявила, что отсутствие регламента по изъятию детей из приемных семей существенно осложняет ситуацию. «Я не смогу рассказать все подробности нашей беседы, потому что вопросы тайны усыновления, диагнозов, медицинских заключений охраняются законом. Но могу одно лишь сказать: отсутствие регламента министерства образования по отобранию детей существенно осложняет эту ситуацию. Обязательно должен быть четкий порядок совершения этих действий», - сказала Москалькова по итогам встречи с Дель, как сообщил «Интерфакс».

Мария Эрмель: «Суд не гарантировал, что детей не раздадут за время суда в другие семьи»

Пояснения к действиям Светланы и Михаила Дель дала 13 февраля Мария Эрмель, близкий друг семьи, которая была свидетелем событий, последовавших за изъятием детей 10 января - лично участвовала в них и поддерживала семью. Она ответила на вопросы читателей своего блога в Инстаграм в онлайн-трансляции.

Я говорила со Светой сегодня несколько раз. Почему она отозвала иск? Когда он был подан, адвокаты попросили суд, чтобы была принята обеспечительная мера - чтобы детей, пока идёт суд, не устраивали в другие семьи. Суд сразу же в этой обеспечительной мере отказал. Поэтому второй суд (по иску о признании недействительным расторжения договора опеки), в общем-то, был бессмысленным. Суды у нас могут длиться годами - допустим, через несколько лет расторжение договора опеки признают неправомочным, и что? Дети все уже давно по семьям. Я более чем уверена, что в зеленоградском суде дело не было бы выиграно, как бы ни была вся правда на нашей стороне.

Договор опеки был расторгнут из-за ненадлежащего ухода за детьми опекуном [что лишает в дальнейшем права становиться опекуном любых других детей]. Этот суд имело смысл выигрывать, если бы Света планировала еще стать опекуном. Но она, в общем, уже сказала, что сейчас она не чувствует в себе ресурсов для этого.

Как можно было забрать детей у матери? Ну, нам всем уже объяснили, что мы не матери - мы «опекунши».

На сегодняшний день надежда такая: восемь детей могут раздать в дружественные питерские семьи, которые дадут возможность детям общаться между собой. Многие из нашего родительского сообщества уже подали документы и предложили свою кандидатуру [как опекунов]. Могу сказать, что о принятии в семью этих конкретных детей нужно думать только очень опытным приёмным родителям. Потому что детей, фактически, разрушили - их психику, уверенность в жизни, в завтрашнем дне. Их ломали и обрабатывали в приюте. С этим может справиться только очень опытный приёмный родитель.

Есть небольшая надежда на то, что часть детей еще можно будет вернуть. Сейчас идёт следствие по делу Михаила. Его дважды приглашали на допрос, он ходил с адвокатами, пока это всё.

Arien 0028 / youtube.com

Я думаю, нет шансов на восстановление семьи. А кроме того, я пытаюсь себе представить, что было бы, если бы у меня забрали шестерых моих приёмных детей, месяц бы их обрабатывали, а потом вернули. Что было бы с ними, со мной, с моим мужем, с другими детьми? У части детей был бы «откат» чуть ли не в младенчество. И эти восемь детей [Светланы] сейчас настолько травмированы, что я, как опытная мама, не представляю себе, как их вообще можно привести в себя.

Эти травмы нанесли журналисты, психологи, многочисленные работники, полицейские… На вопрос, как могут в опеке работать люди, которые способные на это, отвечу - к сожалению, сотрудники опеки очень редко имеют какое-либо профильное образование. Зачастую это люди, которые очень далеки от воспитания детей, от приёмных детей, это в большинстве случаев очень низкоквалифицированные сотрудники.

Почему семья отказалась от адвоката? Полагаю, поскольку сейчас будет разбираться только уголовное дело в отношении Михаила, нет смысла в такой большой команде адвокатов, как команда Ивана Павлова - нужен обычный уголовный адвокат. Эта группа помогла нам уже тем, что они сразу и без раздумий согласились взять дело, оказывали активную поддержку и Свете, и мне, и другим участникам этих событий. Я благодарна Ивану Павлову, который сказал, что ничто не могло бы помешать выиграть оба этих иска.

Но, поверьте, все действия Светы сейчас направлены на интересы детей, как она их понимает. Мы можем иметь другое мнение, но она несёт ответственность за детей, в том числе за тех, которые сейчас с ней - а у неё немаленькая семья, пятеро детей, двое взрослых и трое малышей. Света должна думать и о них, и о себе с супругом. И я, честно говоря, не понимаю, как они до сих пор держатся, никто не лежит с сердечным приступом.

Очень многие пишут, что нужно сделать то-то и то-то, но вы подумайте, какой страх и груз ответственности лежит на Свете, сколько ей всего нужно было сделать за этот месяц. Легко решать заочно чужие проблемы, всем так кажется. Зачастую даже мне. Как себя чувствует Светлана? Ну, я сама чувствую себя просто мёртвой, я вымоталась и устала, я нахожусь в страшной беспомощности от того, что мы ничего не можем сделать с происходящим. А Свете, могу предположить, раз в тридцать хуже. При этом я еще привычно умею держать лицо. Света не умеет.

Чей это заказ? Я думаю, это правительственный заказ. Таким образом пытаются уменьшить траты бюджета. Многие [приёмные] семьи сейчас, я знаю, спешно пакуют чемоданы и «сваливают» из Москвы. В общем-то, я бы тоже так сделала.

Оказалось, что таких историй очень много по всей стране, мне о них сейчас постоянно пишут. Нужно заняться тем, что собрать все данные. Как я поняла, почти всегда органы опеки при изъятии детей действуют одинаково. Нужно собрать статистику и посмотреть, как и почему это происходит, и уже рассматривать проблему на другом уровне.

Хочу раскрыть тему о Саше (одной из старших детей, выросших под опекой семьи дель в Санкт-Петербурге, и рассказывающей сегодня о плохих условиях жизни в семье - сайт) - она сейчас выступает на всех экранах. Саша 1995 года рождения, она попала в семью Светы в 16 лет, в 2011 году. Тогда у Светы были только Филипп, Миша и Даша, взрослые дети, а также маленькая Полина, у которой была няня. Саша ни с какими десятью детьми в семье не сидела. Только спустя два года появилась Милана, которая присоединилась к Полине с няней. И только потом уже пришли следующие дети. Когда Саше было 18 лет, она нигде не работала, от Светы она не ушла и, несчастная, якобы сидела дома с детьми, которые только что появились в семье. Это ложь чистой воды.

Так же с рассказами [бывшей] няни этой семьи. Почему она рассказывает такие ужасы? Я не знаю. Может быть, это попытка обратить на себя внимание. У меня [приёмная дочь] Кристина рассказывала в позапрошлом году в школе, будто она не успевает делать уроки, сидит с детьми, готовит на всех. Учителя посмеялись: «У вас две филиппинки живут, они что, на диване лежат в этом время?» А когда я спросила Кристину, зачем она рассказывает всё это, она объяснила: «Мама, когда я говорю о себе, никто меня не слушает, я никому не нужна. Когда я говорю о тебе - меня все внимательно слушают». Думаю, няня и Саша действуют из тех же побуждений: их сейчас все внимательно слушают. Кроме того, няни часто наговаривают на прошлых работодателей, если они уходят достаточно жестко [при негативных обстоятельствах].

За 12 лет семь операций с недвижимостью у Светланы Дель - а что в этом такого? Я знаю, чтоу Светы [была недвижимость] по наследству, потом была сделка по какой-то совместной покупке с сестрой и затем передача доли. Как объяснить пять смен паспорта у Светланы - а это критично? Паспорт меняют по возрасту, со сменой фамилии, при потере или краже. Есть истории, когда дети рисуют в паспортах какие-то картинки. Знаете, вот эти выбранные мелкие факты почему-то вывернуты так, будто это ужас что такое. Был еще вопрос о видеокамерах, которыми пользовались в семье. Не вижу в этом ничего предосудительного. Например, у меня стояли камеры, чтобы следить за нянями. Кто-то распространяет слухи, что Свет пьёт. Ну, тогда мы все пьём.

На передаче «Человек и закон» вроде бы говорили о словах детей о том, что им давали подзатыльники и драли их за уши. Люди, вы все святые? Вы никогда не давали своим детям подзатыльники? Честно? Причем это сказали дети, которых обрабатывали больше месяца. Да у нас взрослые, попадая в тюрьму, подписывают чистосердечные признания и всё, чего от них хочет следователь.

Мне пишут: ты, наконец, разочаровалась и поняла [как всё было на самом деле]? Нет. Поймите, я всё это время выступала не за Свету, я выступала за себя. Я опытная мама, меня не обманешь красивой картинкой и красивой одеждой. В конце-концов, я тренер НЛП и бизнес-тренер. Придя в дом, я вижу, что происходит в семье. У Светы всё было хорошо. Дети у неё хорошие и хорошо воспитанные. Это были не постановочные фотографии с хорошими «моськами».

Все дети, которые сейчас остались в семье Дель, усыновлены, то есть приравнены к родным детям. Я не очень понимаю казус, почему по двоим из них [Пете и Полине, которых вернули в семью из приюта] нет лишения родительских прав, но, тем не менее, детей не передали родителям, а оформили во временную опеку бабушке.

Семья не вернётся в Питер, у Михаила в Москве работа, он основной кормилец семьи. Я со Светой, я не поменяла своего мнения и поддерживаю её, что бы ни произошло. И я по-прежнему считаю, что нельзя оставлять безнаказанными действия полиции и органов опеки. Это касается нас всех, любой из матерей. Всё-таки это беспрецедентная наглость и жестокость, прийти и вот так забрать детей.

10 января сотрудники органов опеки изъяли 10 детей, воспитывавшихся в семье Дель в подмосковном Зеленограде. Поводом для этого стали синяки на теле одного из малышей. Эта ситуация вызвала ряд вопросов у других приемных родителей, экспертов и общественных деятелей.

Разве действия опеки – не жестокое обращение с детьми?

Представители власти внезапно забрали детей Светланы Дель из детского сада, с елки, из балетной студии, не дав подготовиться к смене обстановки.

«На основании только лишь слов 6-летнего ребенка, не проведя не то что никакой работы – даже никакой беседы с приемными родителями, у семьи отбирают 10 детей, включая усыновленных. Детям врут в процессе, приемной маме не дают на руки никаких документов об отобрании, детей раскидывают по приютам и больницам, не обеспечив терапией. <…> Все это чудовищный непрофессионализм и по сути является жестоким обращением с детьми. Намного более жестоким, чем гипотетически имевшее место физическое наказание», – психолог, педагог, специалист по семейному устройству детей Людмила Петрановская .

«Вся эта история выглядит чудовищно и кощунственно с юридической точки зрения, – юрист Анна Мишелова , доверенное лицо Светланы Дель. – Начиная с того, что сотрудники органов опеки и полиции не представились, не оставили семье ни одного документа, изъяв детей. По заявлению о синяке у одного ребенка почему-то сразу решили принять крайне радикальные меры по всем детям, хотя можно было создать комиссию на местном уровне и провести предварительное разбирательство».

Изъятие детей произошло «с огромными процессуальными нарушениями со стороны и органов опеки, и органов полиции», сказала она.

По словам Мишеловой, полиция может действовать таким образом только в одном случае: если жизни и здоровью всех детей «угрожает непосредственная опасность, причем угрожает настолько, что изоляция детей от родителей целесообразней, чем их оставление дома».

И даже в таком случае правоохранители должны были оставить родителям определенные документы – копию акта об изъятии детей, копию акта обследования жилищных условий.

Обоснованием для изъятия детей послужила их «безнадзорность». «Это стандартная история – такое происходит не только в Москве, но и во всей стране, порталу «Милосердие.ru» директор БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская . – К сожалению, в Семейном кодексе РФ очень неконкретно прописана 77 статья, по которой проходит отобрание. В соответствии с ней, опека, отобрав ребенка, обязана подать в семидневный срок на лишение или ограничение прав родителей. И в этой ситуации обратного пути для ребенка уже нет».

Обычно госорганы обходят эту статью, оформляя изъятие путем «добровольно-принудительного подписания семьей заявления о помещении ребенка в учреждение, либо актом полиции о безнадзорности». По словам эксперта, так трактовать закон нельзя.

Сложившаяся ситуация в правоприменении вызывает тревогу у других приемных семей. «В Москве действует региональный закон, который позволяет полгода удерживать детей, привезенных в полицию по акту о безнадзорности в приютах для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Для меня, как для приемного родителя, это означает буквально следующее: у меня могут схватить и посадить под замок моего ребенка где угодно, когда угодно, за что угодно. Доступа мне к нему не обеспечат. Полгода моего ребенка могут удерживать в приюте», – написала в Facebook Светлана Строганова , приемная мать.

Все приемные семьи под угрозой?

Сотрудники опеки оправдывали свои действия тяжелыми условиями, в которых находились дети. Им, якобы, приходилось спать на полу, они голодали. В то же время, фотографии, которые регулярно публиковала в Instagram Светлана Дель, демонстрировали довольство и благополучие ее приемных и усыновленных детей.

«Эта ситуация по всем нам, приемным родителям, прошлась катком, – сказала Наталья Городиская , президент Союза приемных родителей, усыновителей, опекунов и попечителей, мать 12 приемных детей. – Начали говорить о том, что все приемные семьи с большим количеством детей – недобросовестные. А это не так. Я семь лет в этой теме. Мы реально душой и сердцем принимаем решения, когда берем детей из детдомов. И это очень сложно – воспитывать приемных детей».

Однако панику других родителей она считает необоснованной. «Среди моих детей были очень сложные приемные дети, в том числе пятеро подростков, которые имели опыт употребления наркотиков, – рассказала Городиская. – До сих пор с одним из них у нас проблемы, но мы находимся в постоянном контакте с опекой, они знают наши проблемы. Например, мальчик писал на нас жалобы, что мы его избиваем. Была проведена проверка, которая доказала, что в семье все хорошо. А если у вас все хорошо, вам нечего скрывать».

Глава московского департамента труда и социальной защиты населения Владимир Петросян , что органы опеки и социальные службы вовсе не планируют проводить массовую проверку приемных семей. Версию о том, что детей будут отнимать у приемных родителей, чтобы заполнить детские дома, он также раскритиковал.

Куда органы опеки смотрели раньше?

У семьи Дель были «исключительно хорошие» отношения с органами опеки, пока ее не начал курировать новый инспектор, рассказала Анна Мишелова. «У нас есть акты обследования этой семьи за июль. Никаких нарушений не было найдено», – сообщила вскоре после изъятия детей уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова .

Теперь, когда обнаружились новые факты, против сотрудников опеки, ранее проверявших семью, возбуждено уголовное дело. Их подозревают в преступной халатности, помешавшей заметить проблемы ранее. Анна Кузнецова за проведение тщательного мониторинга ситуации с приемными семьями по всей стране «с точки зрения оценки эффективности работы органов опеки и попечительства, а также анализа правоприменительной практики чрезмерного вмешательства в семью».

Разве психолог может быть вершителем судеб?

Московские власти приняли решение о расторжении договора опеки с семьей Дель после того, как с приемными детьми встретилась группа представителей общественных организаций и психологов из аппарата уполномоченного по правам ребенка.

«Дети не выразили желание возвращаться к папе и маме, некоторые из них хотят остаться в центре социальной поддержки. После детального анализа ситуации комиссия коллегиально приняла однозначное решение о невозможности возвращения этих детей в семью. <…> В отношении усыновленных детей вопрос находится в стадии рассмотрения. В частности, одна из девочек высказала пожелание жить с бабушкой в Санкт-Петербурге, поэтому сейчас изучается возможность оформления временной опеки в отношении этого ребенка», – рассказали в аппарате уполномоченного.

«Можно ли на основании двухчасовой беседы делать однозначный вывод, что детей точно били, и что к приемным родителям они не привязаны? Не думаю, – Людмила Петрановская. – Можно ли отмахнуться от слов конкретных детей, на основании «общего видения» решить, что они врут? Точно нельзя. Так же, как на основании красивых фото в фейсбуке и даже личного знакомства нельзя делать однозначный вывод, что в семье все прекрасно и плохого обращения не было. Эта ситуация требовала работы. Вдумчивой и аккуратной, без резких действий и общественного шума».

Не психологи должны решать, вернуть или не вернуть ребенка в семью, Алексей Газарян , социальный педагог и председатель московского фонда «Фостер Форсайт». «Психологи – не следователи, а диагностика – не экспертиза. Очень важно понимать, что экспертиза подобных случаев – это крайне сложная задача. <…> И психологическая диагностика, проведенная в экспресс режиме, поскольку в другом режиме ее провести не позволили, может дать только один из элементов для всей картины. <…> Я искренне сопереживаю коллегам психологам, кто вызвался участвовать в этом процессе, и понимаю, что они стали заложниками коммуникационной игры».

Почему частная информация оказалась в распоряжении СМИ?

«Чиновники, сотрудники медицинских учреждений и социальных служб при общении с представителями СМИ неоднократно называли диагнозы детей семьи Дель. Была разглашена тайна усыновления. Раскрытие этой информации уже причинило большой урон семье и угрожает не только психическому и физическому здоровью детей, но и их будущему», – говорится в петиции на Change.org. Петицию подписали более 19 тысяч человек.

По мнению Алексея Газаряна, людям, занятым социальной работой, надо учиться внешним коммуникациям. «Мы все еще не привыкнем к тому, что век интернета и новых медиа наступил и что каждое наше движение и действие моментально может отобразиться в социальных сетях и стать достоянием миллионов», – отметил он.

Приемное родительство – это действительно прибыльно?

Некоторые СМИ обращают внимание на тот факт, что семья Дель получала от государства более 600 тысяч рублей ежемесячных выплат на детей. Этот факт прокомментировала Наталья Городиская: «Когда говорят о больших деньгах, которые получают приемные родители, я всегда отвечаю: ребята, идите и зарабатывайте в другом месте, на этом не заработаешь! Я не знаю ни одну богатую приемную семью. Когда мы с мужем взяли приемных детей, потому что были волонтерами, мы перестали ездить в отпуск вообще, не стало хватать денег. И в этом плане наезды на приемные семьи очень болезненны. Однако на выплаты от государства приемных детей все же можно содержать достойно. Этих денег хватает на то, чтобы детей хорошо кормить, одевать и водить в секции. Поймите: жестокое обращение не зависит от денег, это зависит от морального состояния родителей».

Марина mariusm11 , прошу прощение, что утащила у тебя фото Светы с девочками.

Всё дело в том, что из семьи Дель в течении одного(!) часа были изъяты 10 из 13 детей по решению опеки г.Зеленограда, которое было принято по звонку(!) воспитательницы детского сада. Она узрела на попе у ребёнка синяк... Документа об изъятии детей до сих пор родителям НЕ выдан!

Самое интересное, что работники опеки, не могущие годами забрать детей из действительно неблагополучных семей, где родители не просыхают и не трезвеют, в данном случае сработала ой как оперативно. Мало того, что нарушено законнодательство по всем основным пунктам во время изъятия детей, так работники опеки продолжают его нарушать и дальше, занимаясь фальсификацией так называемых "доказательств" жестокого обращения с детьми в этой семье.

Да, на днях я получила ответ на свой комментарий, что "граждане клюют свою страну". Знаете, я за подобные вещи буду не только клевать родимую сторонушку родное государство, а пинать и дубасить во все места.

Оригинал взят у vulpes_korsak в Ещё про Свету

По поводу Светы Дель, запись Марины о которой я репостнул ниже, мыслей много, и все безрадостные.
Что спланированная акция - и ежу понятно. Грубо нарушены законы, о чём можно почитать у Марины вот здесь: http://mariusm11.livejournal.com/429621.html
Грубо, но оперативно. Шито белыми нитками, и власти усиленно пытаются отбрехаться. Как, например, вот такими "доказательствами":
Оригинал взят у annatubten в Фото синяков. Чьих? Говорят, что того самого Сережи из семьи Дель.

Поскольку я присутствовала физически на так называемом консилиуме по делу семьи Дель в Департаменте социальной защиты населения города Москвы 17 января, то могу достоверно заявить: представленные там фотографии - цветные ксероксы формата А4 частей тела какого-то человека с пятнами, напоминающими синяки, нельзя характеризовать как принадлежавшие мальчику Сереже из семьи Дель. Не было понятно, были это фото взрослого или ребенка, не говоря о том, что никак нельзя было определить их принадлежность Сереже.

Я не успела толком рассмотреть ксероксы, ибо тут же замглавы Департамента почему-то встала со своего места и быстрым шагом отправилась в нашу сторону, обойдя добрых ползала. Подойдя, она с плохо скрываемым раздражением буквально вырвала фотографии и сказала, что их будут транслировать на экран. Мне тогда показалось странным такое поведение - не было повода волноваться из-за ксероксов, если и так будет трансляция на экране...Нервность ее бросилась в глаза, наверно. Особенно на фоне того, что с самого начала заседания было понятно, что какое-то решение уже принято, а все это - эдакая обстоятельная декорация.

Вот, собственно, фото с экрана, сделанное Элиной Жгутовой на консилиуме:

@Элина Жгутова, РИА "Иван Чай"

Что на этом фото? Видимо, каждый сможет сам попробовать ответить себе на этот вопрос.

За репост/перепост буду просто благодарна!

Если не остановить этих социальных работников,разрушающие счастливые семьи,то завтра возможно, они придут в Вашу семью за Вашим ребёнком!

Предупреждение всем троллям, что захотят здесь сказать гадость про эту семью. Все ваши данные заскринятся, а также отследятся все ваши заходы в другие записи про семью Дель. Так что прежде, чем здесь что-то пакостное понатыкать - подумайте о последствиях. Для вас они приятными не будут.

1 февраля Зеленоградский районный суд Москвы рассмотрит иск семьи Дель о признании незаконными действий чиновников, отобравших у семьи десять приемных детей. За этим скандальным делом с середины января наблюдала вся страна. Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова выясняла, какие перспективы имеет судебный процесс и как история семьи Дель может повлиять на институт приемной семьи в России.

"Это была настоящая спецоперация, а мы были как на войне"

Москва, центр города, за окном ветер и снег, в пустом кафе занят только один стол — многодетная мать Светлана Дель из Зеленограда и ее подруга из Петербурга Мария Эрмель пьют горячий чай: "Устали и замерзли, четыре часа сидели в засаде возле храма, куда должны были сегодня привезти детей из приюта. Но наших не привезли".

В приюте живут дети Светланы Дель, изъятые из ее семьи,— двое усыновленных и восемь приемных. Две недели они не могут видеть мать и отца.

— Позавчера мы стояли возле приюта, Полина увидела нас в окно и так громко закричала "мама", что это было слышно на улице. Ее тут же оттащили от окна, штору задернули.

Поводом для изъятия детей у семьи стал сигнал из детского сада. По официальной версии, воспитатель обнаружил на теле шестилетнего Сережи "следы побоев" и сообщил об этом в органы опеки, которые, в свою очередь, привлекли полицию. В 16 часов 10 января в квартиру к Дель пришли представители отдела опеки управления социальной защиты департамента труда и социальной защиты Москвы и отдела МВД России по районам Силино и Старое Крюково Зеленоградского административного округа. "Когда полиция и опека пришли в наш дом, они первым делом попросили вывести Петю, который в тот день в сад не пошел,— говорит Светлана Дель.— Петю они раздели догола, хотя ни один из этих людей не снял обуви и не вымыл руки. На Пете ничего не нашли, но они сообщили, что забирают всех детей. При этом мне сказали, что претензии есть к мужу, а ко мне вопросов нет и я могу утром прийти к детям".

Из дома забрали четырехлетнюю Милану и шестилетнего Петю, только что переболевших ОРВИ и не посещавших в эти дни детский сад, а также семилетнюю Катю и 11-летнюю Риту. Сережу (6 лет), Артема (7 лет), Иру (5 лет) и Леру (4 года) увезли в приют из детского сада. Шестилетняя Полина в это время была на новогодней елке в Центре поддержки семьи и детства города Зеленограда, а 10-летняя Вика — в танцевальной студии, где занималась балетом. И Полину, и Вику забрали полицейские. "Никаких документов, обосновывающих изъятие детей, мне не показали",— отмечает Дель.

15-летний Миша и 16-летний Филипп ушли из дома, как только сотрудники полиции и опеки сообщили, что забирают всех детей.

"Филипп и Миша хорошо помнят детский дом,— говорит Светлана.— Они сказали, что ни в какой приют не поедут. Полиция не стала их задерживать. Мальчишки пошли в детский сад за младшим Никитой. И два часа они гуляли, боялись идти домой, боялись, что их заберут. Это была настоящая спецоперация, мы были как на войне".

Светлана утверждает, что ее муж никогда не бил детей, а Мария Эрмель называет Михаила "спокойным, интеллигентным человеком". В день, когда в семью пришла полиция, Михаил уехал на похороны матери в Петербург. Когда вернулся, узнал из СМИ, что против него возбуждено уголовное дело. Однако 20 января, когда он пришел с адвокатом в отделение полиции, там ни о каком деле не знали. По словам адвоката семьи Ивана Павлова, Дель оставил свои контакты и написал заявление, что не скрывается от следствия.

"Сначала в СМИ чиновники говорили о синяке на теле Сережи, но впоследствии синяк превратился в побои с кровоподтеками,— отмечает Мария Эрмель.— Официально никаких фотографий синяков не показали ни Свете с Мишей, ни адвокату".

Сотрудник правозащитной организации "Иван Чай" Анна Кисличенко, участвовавшая в совещании в московском департаменте соцзащиты, рассказала в соцсетях о фотографиях, которые показывали чиновники: "Представленные там фотографии — цветные ксероксы формата А4 частей тела какого-то человека с пятнами, напоминающими синяки, нельзя характеризовать как принадлежавшие мальчику Сереже из семьи Дель".

"На Сережу в саду жаловались, он активный мальчик,— говорит Светлана Дель.— Но я думаю, весь этот конфликт связан не с Сережей. Скорее всего, в саду узнали о том, что у детей ВИЧ. Дело в том, что в детском саду работает врач из нашей поликлиники".

"Мне не давали видеться с детьми, которых две недели допрашивали"

В официальном ответе "Власти" департамент труда и социальной защиты населения города Москвы сообщил: "10 января 2017 года двое несовершеннолетних детей, проживающих в приемной семье Светланы Д., были изъяты из семьи на основании актов ОМВД России по районам Силино и Старое Крюково Зеленоградского административного округа города Москвы о помещении несовершеннолетнего в специализированное учреждение для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации, и восемь детей — на основании актов ОМВД России по районам Силино и Старое Крюково Зеленоградского административного округа города Москвы о выявлении и учете беспризорного и безнадзорного несовершеннолетнего..."

«Дети на момент экспертизы не видели меня восемь дней. Я обещала забрать их на следующий день и обманула. Они думали, что я их бросила. Они говорили то, чего от них ждали» (на фото - Светлана Дель и ее старшая дочь Дарья)

Другими словами, восемь из десяти детей были отобраны у семьи на основании актов о беспризорности и безнадзорности, хотя в момент отобрания дети находились либо с родителями, либо в детских социальных и образовательных учреждениях.

Утром 11 января Светлана Дель поехала в приют, но к детям ее не пустили: "Никаких документов опять не показали, велели все решать с органами опеки. В опеке мне сказали, что пока идет разбирательство, дети будут в приюте и в больнице. К тому времени чиновники публично рассказали, что у восьми моих детей ВИЧ, поэтому они находятся в больнице, а двое усыновленных детей — в приюте. Оказалось, что ни диагноз детей, ни усыновление не являются тайной".

По словам Дель, в районном отделе опеки ей сообщили, что восемь ее приемных детей с ВИЧ увезли в инфекционную клиническую больницу N2, однако она нашла их в филиале N2 детской городской клинической больницы имени Сперанского на улице Ивовой. "Мне позвонила врач из этого филиала, чтобы спросить про лекарства, которые принимали дети,— поясняет Дель.— Это не специализированная больница, и врачи не знали, по какой схеме лечатся мои дети. Лекарств у них тоже не было, а от меня принять лекарства не могли по инструкции. Когда детей у меня забирали, то сказали, что отвезут их в специализированную больницу и там есть все препараты. Это был обман".

Светлана достает мобильный телефон и показывает электронный календарь: "У всех родителей детей с ВИЧ активирован будильник, потому что лекарства надо давать вовремя. Я по образованию врач. Если соблюдать все правила, дети вырастают здоровыми людьми, с них даже инвалидность снимают. Но если пропускать прием препаратов, то это может стать угрозой для здоровья и даже жизни. Мои дети принимали лекарства регулярно, утром и вечером. После изъятия они не принимали необходимые медикаменты целых три дня".

В больницу приемная мать приехала 11 января, но к детям ее не пустили: "13 января заведующий сказал мне: "Дети здоровы, очень хотят к маме". С нами были журналисты, и они записали этот разговор, запись мы сохранили".

12 января Светлана Дель официально обратилась к уполномоченному по правам ребенка РФ Анне Кузнецовой.

Из офиса детского правозащитника ей перезвонили и сообщили, что утром 13-го приедут осмотреть ее квартиру. "13-го, осмотрев квартиру, они предложили мне проехать на встречу с Кузнецовой,— вспоминает Светлана.— Анна Юрьевна хорошо меня приняла, отнеслась с сочувствием. В тот же день у нее собрали совещание с представителями департамента соцзащиты и органов опеки, и представитель отдела опеки нашего района сказала мне на этом совещании, что детей уже опросили, к маме претензий нет, дети к маме хотят, поэтому детей мне отдадут. Но я должна написать заявление с просьбой поместить всех детей в приют Зеленограда, чтобы легче было их всех сразу забрать. Меня адвокат потом спрашивал, зачем я подписала. Но я ведь была в аппарате детского защитника, у меня не было сомнений. Мне обещали, что в этот же вечер отдадут Полину и Петю. Я позвонила в приют — там сказали, что детей уже одели и ждут меня. Но когда я вечером примчалась в приют Зеленограда, мне сказали, что в бумагах не хватает какой-то печати и детей отдать не могут. Мне сказали: "Потерпите до понедельника" — и опять обманули".

Дель показывает видеозапись, снятую в пятницу, 13 января, в приюте ее взрослой приемной дочерью Дарьей, которая живет отдельно и специально приехала из Петербурга поддержать семью. На видео шестилетняя Полина обнимает мать и с плачем просит забрать ее домой, а на просьбу матери "потерпеть до завтра" ребенок начинает истерически рыдать. "Мы просидели в приюте до половины второго ночи, Петя спал, Полина рыдала, ее не могли оторвать от меня. В выходные меня в приют уже не пустили. Я ждала понедельника. В понедельник, 16 января, в органах опеки мне сказали, что Полину и Петю мне не отдадут, но могут передать их моей маме под предварительную опеку. Полина и Петя — усыновленные дети, которых отобрали у меня без единого документа. Меня не лишали прав, не было суда, но почему-то моих детей решили передать под предварительную опеку. Моя мама прилетела из Петербурга и подала заявление на предварительную опеку. Это было 17 января. Ей сказали, что начальство уехало в департамент, придется ждать. Она ждала восемь дней. А мне не давали видеться с детьми, которых две недели допрашивали представители силовых структур".

23 января органы опеки передали представителю семьи распоряжение о расторжении договора о приемной семье. По этому договору восемь приемных детей, проживших в семье Дель от 4 до 11 лет, становились ей чужими людьми.

Усыновленных Петю и Полину отдали бабушке только 24 января. Петю к этому времени увезли из приюта в больницу с ОРВИ. "Светлана и ее мама поехали в больницу и провели там около шести часов. Петю им не отдавали, несмотря на имеющееся на руках у его бабушки распоряжение о предварительной опеке,— говорит Мария Эрмель.— Врачи сказали, что у него двусторонняя пневмония и он в тяжелом состоянии. Родные настояли, и Петю в итоге им отдали для перевода в частную клинику. За ним приехала платная скорая, но в тот же вечер из частной клиники его выписали со справкой, в которой говорится, что причин для госпитализации нет. У Пети исколоты ягодицы и есть следы от внутривенных уколов на руках".

"Возвращать детей в эту семью категорически нельзя"

В официальном ответе департамента труда и социальной защиты населения города Москвы от 20 января говорится: "В настоящее время все десять несовершеннолетних находятся в учреждении, подведомственном департаменту труда и социальной защиты населения города Москвы, где 18 января 2017 года с ними работали независимые психологи общественных и правозащитных организаций. По итогам работы принято коллегиальное решение не возвращать детей в семью Светланы Д."

18 января в приют к детям Дель пришла группа независимых экспертов, приглашенных департаментом труда и социальной защиты населения города Москвы, чтобы оценить состояние детей, их отношение к семье и родителям, а также ответить на вопрос, было ли в семье систематическое физическое наказание детей. В этой процедуре участвовали ответственный секретарь Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Яна Лантратова, соучредитель Межрегионального фонда социально-психологической помощи семье и ребенку Ирина Медведева, руководитель информационно-правозащитного центра "Иван Чай" Элина Жгутова и кризисные психологи благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Инна Пасечник и Мария Тутушкина.

От выводов психологов многое зависело. Их выводы оказались неутешительными, о чем вечером 18 января сообщил глава департамента труда и социальной защиты населения города Москвы Владимир Петросян на экстренном брифинге в департаменте: "Возвращать детей в эту семью категорически нельзя, потому что все абсолютно дети категорически подтверждают факт того, что их папа бьет, они боятся этого папу".

Яна Лантратова сообщила журналистам: "Дети действительно боялись своего отца, называли его дядей Мишей, а некоторые из этих детей даже сказали, что им лучше было бы остаться здесь, потому что здесь добрые воспитатели. Мы увидели, что есть определенная задержка в развитии детей и может потребоваться работа квалифицированных психологов, педагогов, логопедов. Мы пришли к единой позиции о том, что до конца доследственных действий детям лучше остаться здесь".

В тот же день телеканал Life распространил видеозапись, на которой журналист опрашивает 11-летнюю Риту.

На вопрос журналиста, как ей жилось, Рита отвечает: "Я жила с мамой и папой".

— Дядя Миша — это кто? — спрашивает журналист.

— Это папа наш.

— Как он себя вел?

— Он ведет себя нормально. Живем...

— А обижал кого-то?

— Редко. Очень редко.

— Но было?

— А что он делал? Как наказывал?

На вопрос репортера, бил ли кого-то ее папа, Рита отвечает: "Это было только один раз". По ее словам, она не видела, как отец бьет Сережу: он "выгнал всех из комнаты". "Он его наругал сильно, потому что он девочку в садике побил и забрал еду",— уточняет Рита. "А дома вы нормально кушали? Вкусно, много?" — спрашивает корреспондент. Девочка кивает утвердительно: "Ну, не много, потому что могут быть проблемы, но кушали нормально". Ранее СМИ сообщали, что детей в семье плохо кормили.

Пока шли опросы детей в приюте, Светлана Дель и ее мать сидели в приемной, ожидая вердикта экспертов. "Мне говорили, что беседы с детьми будут проводиться в моем присутствии, но ни меня, ни бабушку к детям не пустили,— рассказывает Светлана Дель.— С 10 часов до 15:30 мы с мамой сидели внизу. В 15:30 меня вызвали на ковер и сообщили, что дети со мной жить не хотят, в том числе и Полина, которая недавно рыдала у меня на руках и просила ее забрать. Мне сообщили, что договор о приемной семье с нами расторгают. Тут же мне сказали, что Полина хочет к бабушке, поэтому ее отдадут бабушке, а Петя не хочет даже к бабушке. При этом, по словам психологов, Петя тоже дал показания, что его бьют. Я спросила, как он мог об этом сказать, если у него нет речи. На это один из психологов мне ответил, что Петя "зарычал"".

По мнению Светланы Дель, дети напуганы и находятся в стрессе, поэтому диагностика могла быть ошибочной: "Дети на момент экспертизы не видели меня восемь дней. Я обещала забрать их на следующий день и обманула. Они думали, что я их бросила. Они говорили то, чего от них ждали". Приемные родители, поддерживающие в соцсетях семью Дель, отмечают, что у детей из сиротской системы часто встречается реактивное расстройство привязанности, при котором дети говорят то, что хотят услышать взрослые, чтобы им понравиться. Сама приемная мать говорит, что даже не знает, какие люди и как общались с ее детьми в приюте до собеседования с психологами.

Вывод экспертов подвергает сомнению также психиатр и психотерапевт Татьяна Дорофеева, руководящая службой подготовки и сопровождения приемных семей в Санкт-Петербурге.

По ее мнению, невозможно дать экспертную оценку состоянию ребенка, находящегося в состоянии утраты, за несколько часов: с ребенком сначала нужно установить контакт и понаблюдать за ним. Дорофеева полагает, что для установления точной картины происходящего в семье необходим разговор психологов с родителями, а также наблюдение психологов за взаимодействием родителей и детей. Кроме того, "обязательными к рассмотрению являются фото- и видеоматериалы семьи и детские домашние рисунки". Изоляция детей от родителей и разлучение детей друг с другом, по ее мнению, также недопустимы.

"Ни одного ребенка невозможно научить подделывать проективные методы"

В диагностике психологического состояния детей из семьи Дель принимали участие психологи известного благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам", имеющего безупречную репутацию. "Власть" попросила психологов Инну Пасечник и Марию Тутушкину прокомментировать обвинения в некомпетентности. Оба специалиста ответили, что любое высказывание по существу будет разглашением конфиденциальной информации о детях, которого они не могут допустить. Надо отметить, что в отличие от остальных участников экспертизы, Пасечник и Тутушкина действительно ни разу не разгласили информацию, полученную в ходе беседы с детьми, несмотря на то, что в социальных сетях их обвиняли в "ангажированности и соглашательстве с московскими властями".

«Полина увидела нас в окно и так громко закричала “мама”, что это было слышно на улице. Ее тут же оттащили от окна, штору задернули» (на фото - Светлана Дель и ее дочь Полина)

Психологи смогли рассказать "Власти" только о том, как получали информацию, на основании которой сделали выводы о состоянии детей. "Основные наши вопросы были направлены на то, чтобы выяснить, как себя чувствует в данный момент ребенок, как он относится к той ситуации, которая сложилась; как ему жилось в больнице и теперь в приюте; как ему жилось до того, как он попал в семью; как он относится к своей жизни в семье и хочет ли он что-то изменить в семье,— рассказывает Инна Пасечник.— Наши вопросы были сформулированы по-разному, с разной степенью адаптации к разным детям, но они всегда подразумевали развернутые ответы, и они не были наводящими. Все дети, кроме одного ребенка, очень контактные и могут сформулировать свою мысль. Во второй части нашей экспресс-диагностики мы использовали проективные методы, которые предполагают обращение к довербальному сознанию, то есть к истинным чувствам. Ни одного ребенка невозможно научить подделывать проективные методы. Даже не каждого взрослого можно научить, потому что для этого нужно психологическое образование и знание конкретных интерпретаций. Из проективных методов мы использовали рисунок семьи, к которому прилагался цветовой тест отношения,— мы смотрели, каким цветом ребенок рисует семью, а потом спрашивали, какой цвет ему нравится, а какой нет. Мы использовали рисунок несуществующего животного, это довольно стандартная методика, в которой нас интересовало, что именно ребенок рассказывает про это животное. Мы использовали ролевую игру — просили ребенка на примере игрушек показать день в семье, он играл в маму и папу, а мы — в детей. Маленьких детей мы просили сначала рассказать про игрушку, а не про себя: что это за куколка, с кем она живет, с кем дружит, с кем не дружит и почему. После этого мы могли обратиться к тому, что ребенок говорит про себя. Методы сильно зависели от ребенка, его возраста и уровня коммуникации. В одни и те же темы мы заходили с разных сторон — и с вербальных, и с проективных методов". На вопрос "Власти", могут ли психологи отличить ребенка с расстройством привязанности от обычного ребенка, Инна Пасечник ответила: "Ребенка с нарушением привязанности очень хорошо видно".

В свою очередь, руководитель благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская сообщила в своем блоге в Facebook , что психологи фонда проводили экспресс-диагностику психологического состояния детей, чтобы "добавить независимое мнение в ситуации, когда все предварительные опросы детей велись внутри учреждений, государственными психологами и служащими".

По ее словам, психологи фонда не советовали московским властям разрывать договор о приемной семье с Дель, а всего лишь не рекомендовали "моментальное возвращение всех детей домой":

"Признавая факт юридически не компетентного и психологически не позволительного отобрания детей, мы не сочли возможным также быстро и не обосновано рекомендовать возврат детей без дополнительного времени на тщательный анализ ситуации". По словам Альшанской, для понимания ситуации в семье необходима полноценная экспертиза.

Адвокат семьи Дель Иван Павлов считает, что чиновники воспользовались неравнодушием представителей НКО: "Непонятно, на каком основании в комиссию, которая решает, отнимать детей у матери или нет, включают посторонних людей. Почему Яну Лантратову, которая не является психологом, допустили к детям и позволили ей делать публичные заявления о состоянии детей? С какой стати к детям пустили журналистов? И с чего вдруг представители общественных организаций у нас принимают государственные решения? А я вам скажу с чего. Здесь государство подставило общественность. Психологи сделали какую-то экспресс-диагностику с десятью детьми, которые длительное время удерживались в неизвестно каких условиях. Опросили их стремительно, с родителями никто не побеседовал, с другими детьми, которые остаются у родителей, тоже никто не побеседовал. Также не было никаких бесед с теми, кто знаком с семьей, с тренерами, руководителями кружков, секций. Получается, государство полностью дистанцировалось от процесса, доверив все общественникам, и на основании их мнения расторгло договор о приемной семье. Мы просили ознакомить нас с результатами психологической экспертизы — нам ее не дают. А решение уже принято. И документ о расторжении договора не проливает никакого света на то, у кого нашли синяк, какой синяк и был ли мальчик".

19 января мэр Москвы Сергей Собянин написал в Twitter , что власти расторгают договор с семьей Дель, что дети нуждаются в реабилитации, для них будет подобрана новая приемная семья, которой власти даже готовы выделить квартиру.

"Им нужно было громкое дело"

Семья Дель родом из Петербурга. Последние 12 лет она считалась профессиональной приемной семьей — принимала на воспитание сирот, которые трудно устраивались в другие семьи. За это время приют в семье получили 16 детей, трое из которых уже выросли и живут отдельно. До 10 января в семье Дель воспитывалось 12 несовершеннолетних приемных детей. Четверо из них усыновлены. Три года назад у Светланы и Михаила появился кровный ребенок Никита.

Мария Эрмель, предприниматель и приемная мать с многолетним стажем, давно знакома с семьей Дель: "У нас в Петербурге их многие знают, многие бывали у них в гостях, и если бы в этой семье были серьезные проблемы с воспитанием детей, поверьте, никто не стал бы их защищать, рискуя собственными детьми, собственной репутацией".

Два года назад Дель приняли решение переехать в Москву и сняли квартиру в московском округе Зеленоград. "У моего мужа фирма, которая производит телевизионную продукцию,— объясняет Светлана Дель.— В Петербурге все меньше возможностей для этого бизнеса, а после того как "Пятый канал" стал федеральным, работать стало совсем трудно. Если ты не в Москве, ты не в обойме". По ее словам, два года жизни в Москве были спокойными, дети посещали секции и кружки, так что три месяца назад семья продала свой дом на берегу Финского залива, чтобы окончательно обосноваться в Москве. "Мы купили большой дом в Солнечногорском районе и собирались летом сделать там ремонт".

И Светлана Дель, и ее подруга Мария Эрмель, и адвокат Иван Павлов убеждены, что "в этом деле у московских властей особый интерес". "Сразу после того, как детей отобрали, московские чиновники заявили о том, что семья Дель получала пособия в 600 тыс. рублей в месяц,— разъясняет Мария Эрмель.— Про то, что на усыновленных детей она денег не получала, никто не вспомнил. И про то, что десять лет до этого воспитывала детей в Петербурге, где пособия значительно меньше, тоже забыли. Все это создало негативный фон, люди стали обсуждать, как обогащаются приемные семьи на детях. Эта история нанесла огромный удар по приемным семьям, но особенно по тем, кто "понаехал" в Москву.

Мы считаем, что в городе давно создаются препятствия для приемных семей, которые переезжают сюда из других регионов России.

Чиновники считают, что люди едут сюда из-за денег, и нужно было громкое дело, чтобы этот поток остановить. Сейчас, конечно, многие люди задумаются, так ли уж хороша Москва для приемных семей".

По словам Эрмель, "даже московские пособия не покрывают расходы семьи, которая занимается полноценной реабилитацией детей". "Реабилитация платная, все кружки, секции платные, бесплатных услуг добиться очень трудно",— подтверждает Светлана Дель.

"По интернету гуляет видео с форума приемных семей, на котором московские чиновники говорят о том, что приезжим приемным семьям не место в Москве, потому что слишком много на них тратят денег,— резюмирует Павлов.— Видимо, решили сэкономить таким способом".

Напомним, что в Москве приемная семья, воспитывающая ребенка с инвалидностью, в среднем получает 50 тыс. рублей, из которых 25 тыс.— пособие на содержание ребенка, а еще 25 тыс.— родительское вознаграждение. В регионах суммы родительского вознаграждения колеблются от 5 тыс. до 15 тыс. рублей, пособие на ребенка тоже примерно в два раза меньше. В прошлом году столичный департамент сообщил "Власти", что на 1 января 2016 года на учете в органах опеки и попечительства города Москвы состояло более 20 тыс. детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, из них около 2,5 тыс. детей жили в сиротских учреждениях, остальные устроены в семьи. 1638 детей, воспитывающихся на тот момент в приемных семьях Москвы, не имели московской прописки, но "пользовались" московским бюджетом. Как рассказывал "Власти" в частной беседе один из московских чиновников, приток приемных семей из регионов не уменьшается, а дети, живущие в таких семьях, по достижении совершеннолетия претендуют на жилье в Москве.

По другой версии, проверки могут быть связаны с жалобами жительницы Ленобласти, ранее воспитывавшейся в семье Дель. Из блога Дарьи Дель известно, что перед Новым годом бывшая воспитанница семьи Анастасия попросила у Светланы и Михаила айфон и получила отказ.

Ранее сама Светлана Дель писала в своем блоге, ныне недоступном, что в 2011 году приняла в семью подростков 15 и 16 лет, что дети ее шантажировали, и Дель расценивала это как свою родительскую неудачу. Она даже написала, что больше не станет брать в семью таких взрослых детей: слишком мало времени для воспитания. В Петербурге об этой истории знали — семью неоднократно проверяли, но жалобы не подтверждались.

"Эта история одним росчерком чиновничьего пера перечеркнула приемную семью как класс, как явление"

«В понедельник, 16 января, в органах опеки мне сказали, что Полину и Петю мне не отдадут» (на фото - Светлана Дель и ее сын Петр)

Светлана Дель — известный человек в родительских кругах, особенно в сообществе приемных семей. Десятки тысяч подписчиков ее блога знакомы с этой семьей по фотографиям и сообщениям в соцсетях. Многие родители восприняли кампанию против Дель как начало новой реальности для всех приемных семей в стране. В интернете началась общественная кампания в защиту семьи под хештегами "завтра придут за нами" и "синяки есть у всех". Московскому министру труда и социальной защиты Владимиру Петросяну даже пришлось сделать официальное заявление о том, что никаких массовых проверок приемных семей в Москве нет и не будет: "Один исключительный случай не дает нам повода устраивать "маски-шоу" для наших приемных семей",— заявил столичный чиновник ТАСС . По его словам, в 2016 году 1868 детей были устроены в семьи — при этом за весь год в Москве не изъяли из приемных семей ни одного ребенка.

В защиту Дель выступила и уполномоченный по правам ребенка Санкт-Петербурга Светлана Агапитова — она заявила, что эту семью в Петербурге хорошо знают, но ни один чиновник из Москвы не поинтересовался "анамнезом": не запросил у региональных властей никаких документов в отношении Дель. Сама Агапитова запросила необходимые документы в отделе соцзащиты и органах опеки в Петербурге и отправила их своей коллеге Анне Кузнецовой, а также в территориальный отдел социальной защиты по нынешнему месту жительства семьи. Но это не помогло.

"Договор с семьей расторгнут, поэтому наши юристы рекомендовали семье Дель срочно обратиться в суд, чтобы признать документы об аннулировании договора неправомерными,— заявила "Власти" Агапитова.— Мы также приложим все усилия, чтобы дети, отобранные из этой семьи, до суда не были переданы в другую семью. Есть все шансы доказать, что органы опеки действовали с нарушениями закона". Светлана Агапитова убеждена, что психолого-педагогическую экспертизу детей может назначить только суд и что проводить такую экспертизу нужно в присутствии родителей — только так можно понять, боятся их дети или нет.

По мнению Агапитовой, в целом в стране необходимо менять Семейный кодекс, чтобы изъятие детей в такой ситуации было возможно только по суду — тогда органам опеки пришлось бы доказывать правомерность своих действий, а не наоборот.

Руководитель проекта укрепления семьи "Детская деревня SOS" в Пскове, член Общественной палаты Псковской области Алина Чернова полагает, что действия чиновников в отношении семьи Дель нанесли вред институту приемной семьи в России, который только начал развиваться: "Эта история одним росчерком чиновничьего пера перечеркнула хрупкую и неустойчивую приемную семью как класс, как явление. Только недавно приемное родительство перестало быть подвигом и стало обычным явлением жизни. Родители только-только почувствовали, что эта форма имеет право на жизнь наравне с усыновлением, которое не каждому доступно. Дети пошли в семьи. И вдруг все поняли: твой ребенок на самом деле не твой. Его в любой момент могут прийти и забрать, просто потому что синяк. Или царапина. Или ты просто давно не нравился школьным учителям".

Светлана Дель, в свою очередь, отмечает: "Дети в такой ситуации беззащитны, о них никто не думает. Журналисты проникли в приют и записывали интервью с моими детьми в то время, когда я еще была их законным представителем, и я не давала разрешения на эти интервью. Чиновники не только разгласили конфиденциальные данные о моих детях, но допустили к ним посторонних людей в то время, как я детей видеть не могла".

Независимые эксперты, наблюдающие за историей Дель, полагают, что в этой семье могли быть проблемы — родители, воспитывающие большое количество детей, часто выгорают и нуждаются в помощи,— но это не должно быть поводом для экстренного изъятия детей. "Я отнюдь не считаю, что дети Дель были отобраны на ровном месте,— говорит Алина Чернова.— Напротив, я почти уверена, что причины были. Но не для изъятия детей! Может быть, для реакции. Для разговора с родителями. Для строгой комиссии. Для начала работы по сопровождению семьи".

Елена Альшанская отмечает, что, несмотря на многолетнюю пропаганду семейного устройства детей-сирот в российские семьи, в стране не создано необходимой инфраструктуры для приемных семей. "Приемная семья — это не просто семья, этой семье доверяют детей, более сложных, чем другие. Эта семья получает вознаграждение за воспитание. Если дети сложные, риски присутствуют изначально, а значит, важно прописать в договоре услуги сопровождения, чтобы хотя бы раз в квартал семья с ребенком ходила к специалисту, которого она сама выберет. Но проблема в том, что у нас нет специалистов, которые будут делать это деликатно, ненасильственно и не будут мешать воспитывать людям детей. У нас почти нет специалистов, которые понимают, что такое депривация, особенности адаптации, сложности с привязанностью у ребенка. Отсутствие профессиональной среды — это точка, в которой мы топчемся уже много лет. Нужно менять образовательные программы в вузах, нужно проводить переподготовку специалистов".

По словам Альшанской, при изъятии детей из семьи Дель представители власти использовали стандартный в таких случаях ход, решив отобрать их по акту безнадзорности. "В нашем законе есть только одна статья, описывающая процедуру отобрания детей, это статья 77 Семейного кодекса,— поясняет эксперт,— по этому закону отобрание ребенка могут проводить только сотрудники органов опеки по акту отобрания. Они должны выйти в семью, изучить там обстановку, составить акт, принять решение об отобрании, ознакомить с этим актом семью, забрать детей и в течение трех дней после этого написать уведомление о произошедшем в прокуратуру, а в течение семи дней обратиться в суд об ограничении родителей в правах. Это однозначный вектор на вывод ребенка из семьи, чаще даже навсегда. Отчасти поэтому опека порой выходит из этой ситуации, привлекая полицию, которая оформляет отобрание по акту обнаружения безнадзорного ребенка. Что произошло в Зеленограде? С одной стороны, появление полиции было логичным, потому что был сигнал о насилии в отношении ребенка. Но потом полиция, по сути, прикрыла собой решение органов опеки. Опека пришла в семью вместе с полицией, и полиция, изымая детей, составила акты о том, что дети безнадзорны. Мы много лет дискутируем с МВД о том, что нельзя считать безнадзорным ребенка, который находится рядом с родителями или в детском учреждении, но полиция убеждена, что безнадзорность — это не только физическое отсутствие взрослого, но и, например, отсутствие должного контроля за поведением ребенка или ненадлежащее поведение родителя. К сожалению, до сих пор нет вразумительного разъяснения со стороны МВД, что полиция не может трактовать закон таким образом. И в этой истории надо ставить точку. Совершенно точно нельзя забирать по акту беспризорности детей у трезвых, адекватных родителей, а также из детского сада и школы. И первым делом нужно менять статью 77 Семейного кодекса".

19 января Главное следственное управление СК РФ по городу Москве возбудило уголовное дело по статье "халатность" (ч. 1 ст. 293 УК РФ) в отношении представителей органов опеки и попечительства района Силино и Старое Крюково Зеленоградского округа. В официальном сообщении ведомства говорится: "По версии следствия, десять несовершеннолетних детей на протяжении длительного времени проживали в приемной семье на территории города Зеленограда. Приемные родители не создали необходимых условий для проживания и развития детей. Данный факт органами опеки и социальной защиты выявлен не был, в связи с чем причинен существенный вред законным правам и интересам несовершеннолетних. В рамках расследования уголовного дела следователи выяснят обстоятельства причинения одному из приемных детей телесных повреждений, которые выявили сотрудники дошкольного учреждения. В настоящее время следователи проводят комплекс следственных действий, направленных на установление всех обстоятельств произошедшего. Будет дана правовая оценка действиям (бездействию) каждого из работников органов опеки, отвечающих за контроль проживания в семье приемных детей".

Концлагерь Дель: бытовой Ад, побои, гигиенические проблемы и 674 тыс. р в месяц January 29th, 2017

Фото: LiveJournal.com

Истерия вокруг "семьи Светланы Дель" и "мамы 80 уровня", у которой отобрали детей, кажется достигла своего апогея. Даже главная чайлдфри ЖЖ- lena-miro.ru , постоянно рассказывающая про "овуляшек", "куриц" и "оладухов", внезапно оказалась озабоченной судьбой Светланы Дель.

Меня, честно говоря, больше шокирует не сама суть скандала, в наше циничное время должно было произойти нечто подобное, а то насколько люди иногда бывают слепы и подвержены влиянию манипуляторов. Однако, перейдём к фактам:

У Светланы и Михаила Дель изъяли 10 детей, 2 усыновленных и 8, находившихся под опекой. Еще 2 недели назад семья Дель воспитывала 13 детей, по некоторым данным, опубликованным в СМИ, у части из них были серьезные проблемы со здоровьем: ВИЧ, синдром Дауна, задержка в развитии, ДЦП.

1. Возникает вопрос, где жили все эти 15 человек?

15 человек жили в типовой 4-комнатной квартире, примерно на 100 квадратных метрах. При этом, детям было выделено 2 комнаты, еще одна была родительской и одна общей. Таким образом, в одной комнате ночевало 6 мальчиков, а в другой 7 девочек. Сколько кубических сантиметров воздуха приходилось ночью на один детский нос- неизвестно.

2. На каком основании изъяли детей?

В детском саду обратили внимание на то, что на ребёнке был синяки, похожие на следы побоев: cиняки были на ягодицах, пояснице и в области паха (позже травматологи найдут еще кровоподтек на шее, все это - заявления соцзащиты).В садике им рассказывают, что дети вечно голодные, ходят в поношенной одежке не по сезону. Делегация чиновников и правоохранителей поехала домой к Дель. В московском департаменте соцзащиты после расскажут: в четырехкомнатной съемной квартире - грязь, дети простужены, у некоторых вши, но главное - не нашлось лекарств, которые каждый день строго по минутам должны принимать ВИЧ-малыши. (с) Во время проверки сотрудники соцзащиты нашли из еды: три батона хлеба, 150 граммов супа, десять штук пельменей, шесть банок варенья, три килограмма замороженных фруктов, а также два килограмма свежей курицы. (с) Страшно предположить, как Дель планировала накормить этим 13 детей и 2 взрослых.

3. На что жили 15 человек?

Семья Дель получала от города 674 тыс. рублей в месяц. Последняя запись в трудовой у Михаила Юрьевича Дель- гендиректор частной телекомпании в Петербурге. Светлана по документам трудоустроена у мужа - медицинским редактором программы о здоровом образе жизни.

Однако, судя по открытым бизнес-базам - выясняем: в 2013-м году его телеканал разорился на 2 миллиона 248 тысяч рублей. Данных свежее нет, уставной капитал ЗАО- 10 тыс. р. Вместе с напарником Даль держал еще одну телестудию, в прошлом сентябре она закрылась из-за долгов по налогам. Когда-то Михаил имел долю в фирме по оптовой торговле авто-мото - в 2008-м прогорела, как и три других таких же. Тем не менее, интересы Дель в суде будут представлять 3 адвоката.

Есть основания полагать, что семья Дель жила на пособия.

4. Были ли данные о том, что семья Дель превратила усыновление в бизнес? Писали ли о побоях?

Общение на одном из форумов. В разговор вступает бывшая няня Дель- Ирина и еще одна девочка - самая старшая, ей уже 21. Назову ее Мариной, имена няни других детей в диалогах тоже изменены:

Марина:

"Знаете, как было обидно мне и брату, когда у нас со счета пропали все деньги, а потом она (Светлана, - авт.) как ненужную вещь отправила брата обратно в детдом, а меня чуть позже выгнала. Потому что я ей сказала, что устала сидеть с детьми целыми днями и убираться постоянно, на что я даже не слышала спасибо. Но слышала, как на меня орали, потому что я не туда поставила какую-нибудь вещь (...)"

Ирина:

"Я работала там чуть больше двух лет. После всего, что увидела, больше не верю в интерес без корысти, жалость и милосердие".

Один из пользователей форума:

"В семье Светланы постоянно практиковалось битье?"

Ирина:

"Постоянно. Антон ненавидел Михаила Юрьевича. А не хотели дети возвращаться в детдом, потому что привыкли. Он поплачет после ударов по голове и будет дальше ждать совершеннолетия. Подняла бы полиция все наши телефонные разговоры, все бы стало ясно. Жаль, что на тот момент у меня не хватило смелости. Марина, у тебя же было видео".

Видео есть - на странице брата Марины. Выложено в сентябре 2014-го. Девочка лет 4 - 5, на мордашке - кровавые ссадины, взахлеб:

- Я хотеля спать... я плакала... плишла мама... мама била меня по губам... и у меня слазу потекла ковь...

Ковь - это кровь. Ролик выложен в сентябре 2014-го . На нем, говорят Ирина и Марина, еще одна их девочка, называют имя. Однако, фотосессии с "счастливыми детьми" и "образцовой семьей" долго замыливали глаза всем.

Вся описанная выше информация есть в открытом доступе, в интернет попало даже то, что совсем неэтично обсуждать, обсуждение женских гигиенических заболеваний у девочек и банальных вшей. В итоге, мы получаем очень печальную картину: грязных, оборванных детей, несколько прогоревших предприятий у отца и трудоустроенную у него же "мать героиню". В сухом остатке- это те самые синяки от ремня, 10 пельменей и 150 грамм супа. Кто-то скажет мне, что это все равно лучше, чем детдом и что семья Дель "жила в режиме жесткой экономии", чтобы восстановить частный дом, купленный где-то под Зеленоградом. Но, я не соглашусь, семья Дель- это хуже, чем детдом и дом, который они планировали восстановить не имел бы никакого отношения к выросшим детям, находившимся под опекой.

Ситуация вокруг семьи Дель должна получить продолжение, факты описанные выше должны быть точно установлены или опровергнуты, за них должна наступить положенная по закону ответственность и, конечно, должно быть сделано всё, чтобы подобное больше никогда и нигде не повторилось.