Выпуск из детского дома. Из детдома — на улицу или в тюрьму? Будущее тех, кто покидает стены детдома

Три истории выпускниц детских домов словно написаны под копирку. Они помнят своих родителей, не хотят больше замуж, но и со своими детьми ни за что не расстанутся. Каждая из женщин намерена выжить, прежде всего получив положенное по закону жильё. Хочется надеяться, что у них получится. Потому что далеко не у всех получается. По статистике, многие детдомовцы спиваются, попадают в тюрьмы, многие отказываются от собственных детей, так и не сумев создать нормальную семью. Они изо всех стремятся к «нормальности», но отсутствие простейших бытовых навыков и социального опыта не даёт им стать частью обычного социума. Выпускники детских домов входят в так называемую особую социальную группу, приравненную к группе риска. И эта особая социальная группа будет существовать до тех пор, пока выпускники детских домов будут предоставлены сами себе.

Татьяна

27-летняя Татьяна С. теребит крестик на груди и изо всех сил старается не разреветься.

Но не плакать, когда твоя единственная защита от всех невзгод – этот маленький серебряный крест, трудно.

– Я до пяти лет жила с родителями, нас было пятеро в семье, я самая младшая. У папы в марте 1995 года остановилось сердце, через полгода мама разбилась на машине. Я попала к тётке, прожила у неё два года и сама попросилась в детский дом.

– Почему? Так тяжело было? Как в сказке про Золушку?

На этом месте Татьяна не выдерживает. Закрывает лицо руками с алым лаком на ногтях и всхлипывает. У «тёть Зои» было пятеро родных сыновей. Сирота ко двору не пришлась. Как уклончиво замечает Татьяна, «ко мне относились с жестокостью». Закончив первый класс, маленькая Таня сама нашла в школе психолога и попросилась в детский дом. Хотя все два года в тёткином доме девочку только и пугали детским домом. «На окнах решётки, из еды – хлеб, вода и соль», – говорили мне. Я сначала боялась, а потом мне было уже всё равно», – устало вспоминает женщина.

До окончания 9 класса Татьяна жила в детском доме в посёлке Коршуновский Нижнеилимского района. Жестокости она сполна отхватила и там – из-за «дедовщины».

Она до сих пор помнит лица и фамилии своих обидчиц, но не озвучивает их. Подчёркивая, что директор и воспитатели были прекрасными, некоторым из них она до сих пор звонит.

Сама Таня не стала издеваться над новенькими, прибывшими в детский дом. Как и не отказалась от троих своих детей. После выпуска из детдома Татьяну побросало по разным городам Иркутской области. В Балаганске получила профессию повара-кондитера, но работать не смогла из-за эпилепсии. В 18 лет её нашёл папин брат, затем Таня нашла всех своих родственников, братьев и сестёр, с которыми не виделась 13 лет. К сожалению, никакого жилья детям в наследство от родителей не досталось. Когда-то маме с папой дали дом от совхоза, но они его не приватизировали, и после их смерти тот вернулся государству.

«Ты свободен, как ветер в поле, не знаешь, куда идти», – говорит Таня, вспоминая первые месяцы после выхода из детского дома. С ней случилась типовая для многих девушек, выросших без родителей, история. Со страстями, побоями, оплёванной душой и ребёнком в подоле. В её случае – с тремя детьми.

Казалось бы – что может быть хуже «тёть Зои»? Оказывается, может быть ещё больнее. Сегодня у 27-летней Татьяны 5-летний сын и две дочери в возрасте 1 года 8 месяцев и 9 месяцев. От своего мужа она сбежала из небольшого посёлка в Иркутск, когда тот был на работе. Ушла от него в четвёртый раз. Надеется, что в последний. Жалеет, что уступала его мольбам и извинениям и возвращалась. Терпела, потому что некуда было идти.

Классика жанра – тумаки, пьянство, угрозы и унижения. Сегодня она говорит: «Мы всегда думаем, что мужчина изменится и будет что-то лучшее в нашей жизни. Мы сначала много-много раз ошибаемся, а потом понимаем свои ошибки. Одна женщина сказала: «Я ради своих детей терпела мужа». Я же, напротив, не хочу, чтобы дети видели мои слёзы, слышали оскорбления и грубость от отца, не хочу ломать им психику. Здесь, в «Обереге», я могу много сделать для себя и детей. Отправлю их в муниципальный сад и найду работу. Сделаю всё, чтобы дети были счастливы и никогда не попали в детский дом. Поэтому я хочу добиться всего, чтобы дети мои узнали беззаботное детство. Такое, какое было у меня, пока папа был жив».

Татьяна пришла в «Оберег», Иркутский благотворительный фонд для людей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Ну а куда ещё? Сейчас она учится новой специальности и мечтает о новой жизни. Все её доходы – пособие на малышку в размере 7 тысяч рублей. В «Обереге» ей и троим детям выделили комнату, ребятишек определили в садик. Татьяна пытается разобраться, почему её сняли с очереди на жильё, и в этом ей помогает юрист «Оберега». Главным спутником выпускников детских домов она называет равнодушие. Тогда, 10 с лишним лет назад, ей никто не объяснил, не научил, в какой ситуации и куда обратиться, что делать, если сдвинули с очереди на квартиру, например. Сегодня этот гибельный шаблон сломан, в детдомах, особенно в крупных городах, работают волонтёры, наставники, они поддерживают детей-сирот и помогают им. Но на всех волонтёров не хватает. И Татьяна сегодня мечтает о простом: разобраться с очередью на жильё, получить профессию, найти работу, вырастить детей хорошими людьми.

На вопрос, выйдет ли она ещё раз замуж, отвечает односложно: «Нет, нет и ещё раз нет».

Анжелика

Сейчас Анжелика С. с маленькой дочкой Машей живут в селе Казачье Боханского района.

Старая изба выходит окнами на реку, за домом – небольшой огородик, в доме – две неуютные комнаты со старой мебелью. У девочки Маши почти нет игрушек, поэтому подарки из Иркутска – куклы, конструкторы, книжки – она принимает с восторгом. Анжелику занесло в Казачье тем же постылым сиротским ветром, каким носит по свету её собратьев и сестёр.

– Родители шибко пили. Нас было 17 детей, двоих не стало. Мамка их сама закопала, так сестра рассказывала. Мать каждый год рожала, как кошка. И в конце концов все мы попали в детский дом. Я жила в Шелехове, в Тулуне, потом в Иркутске. В 18 лет пришла в банк, чтобы снять накопившиеся деньги. Оказалось, что 200 тысяч кто-то с книжки обманом перевёл. Я осталась без денег. Забеременела Машкой, мужик начал пить, бить меня. Беременная, я часто ночевала на улице, потом нашла центр помощи. Туда и прибилась.

Сегодня Анжелика не общается ни с братьями, ни с сёстрами, большинство из которых спились. О единой для многих выпускников детдома судьбе она говорит прямо и жёстко: «Немногим удаётся на ноги встать. Больше половины в тюрьмах сидят, многие спиваются. Всё оттого, что мы скитаемся. Выпустили нас – и никому мы не нужны, подсказать, помочь некому. Помогли бы с жильём, другое бы дело было». Своего жилья Анжелике ждать ещё несколько лет. Но ей есть ради кого ждать и жить. Трёхлетняя рыжая девочка Маша – чудо-ребёнок, она считает до 36, очень хорошо говорит и обожает маму. Есть шанс, что маленькая Маша вытащит взрослую Анжелику из группы риска. Нужно им только немножко помочь.

Анна

22-летняя Аня тоже помнит, как она попала в приют. Папы у неё не было, но и без него жилось неплохо. Привычный мир рухнул, когда умерла бабушка.

– Пока бабушка была жива, всё было хорошо. Мы хозяйство большое держали: кур, свиней, огород. А потом жизнь рассыпалась. У мамы тогда крыша поехала, и нас с братом забрали в приют. На деда опеку не давали из-за пожилого возраста. Мне было 6 лет, брату 4 года. Дед ради меня с Максом переехал поближе к нам, устроился на работу в пекарню. Каждый день приходил, приносил горячие булочки, свою зарплату на нас тратил. И к маме мы постоянно ездили. Когда она ноги обморозила, мы её навещали, ей тогда пальцы отрезали. Когда нас в первый раз забрали, мать вышла с психушки, выкрала меня из приюта. Потом уже не крала, не получалось. Сначала я жила в Черемховском районе, затем меня с братом разлучили, его увезли в Лесогорск. И это было самое тяжёлое в детдоме. Чтобы кто-то бил меня – такого в жизни не было, не позволяла я. Конечно, домой хотелось. Но мне кажется, в приюте было лучше. Спокойно, удобно, тепло, светло. Безопасно. Ведь были моменты, когда мать на деда с тяпкой кидалась. Или уйдёт куда-нибудь на дискотеку на всю ночь, а к нам воры лезут. Я с топором залазила под кровать, брата обниму, глаза закрою и трясусь, чтобы нас не нашли.

У Анны крепкие накачанные руки и упрямое лицо человека, который не даст себя в обиду. Во время учёбы в техникуме девушка занималась тяжёлой атлетикой, принимала участие в праздниках и мероприятиях, была старостой группы и хорошо училась. Получала неплохую стипендию и копила её на самостоятельную жизнь. И этими деньгами Анна распорядилась с умом – потратила на аренду жилья в Иркутске. Переезжать в незнакомый город она не боялась.

– Мне ничего не страшно, – уверенно говорит женщина. – Я способный человек, чего мне бояться? Я и сама могу чего-то достичь.

В прошлом году Анна уже жила в «Обереге». Уходила, потому что «накосматила тут». Жила у подружки, квартиру снимала. Потом снова сюда вернулась. У Ани есть маленькая дочка. С отцом девочки она рассталась. Но ни разу молодая мама не допустила малодушной мысли отдать девочку в детский дом.

– Я сама выросла в приюте, знаю, что это такое. Всеми силами вместе мы будем стараться выжить. Буду вкалывать, сама голодать, но дочь будет сытая и одетая. Я сейчас подрабатываю в клининговой компании и учусь на мастера маникюра. «Оберег» оплачивает учёбу, даёт такую возможность. Замуж больше не хочу, пять лет прожила в браке с болваном. А дочь и без отца вырастет неплохо.

У Анны очередь на жильё за номером 890. Один только Бог знает, когда она получит квартиру. Аня единодушна с остальными выпускницами детских домов: «Можно выжить, если есть жильё. И цель в жизни. У меня цель – отучиться, найти работу, получить квартиру. И жить с дочкой. Люди спиваются и бомжуют, потому что не получают вовремя жильё. Ломаются. Я не сломаюсь».

Сегодня 3,3% от общей численности детского населения Иркутской области стоит на учёте в органах опеки и попечительства. За этими цифрами и процентами – реальные судьбы. Дети, которые после выпуска из детского дома могут стать преступниками, бродягами, суицидниками, если им не помочь.

– Мы не виноваты, что мы такие, – плачет Татьяна С., теребя серебряный крестик на груди. Ведь так трудно не плакать, когда твоя единственная защита от всех невзгод – маленький серебряный крест.

Детали

«Помочь социализироваться»

Одна из задач иркутского благотворительного фонда «Оберег» – профилактика социального сиротства. Фонд создан по частной инициативе, в Иркутске нет ни одного государственного центра с такими функциями – в отличие, например, от Новосибирска.

– Мы работаем над тем, чтобы как можно меньше детей попадало в детские дома, – говорит Евгения Челенко, специалист по социальной работе фонда. – Если мама оказалась в трудной жизненной ситуации, нужно, чтобы кто-то реально помог ей, чтобы перед ней не стоял выбор: отдать ребёнка в детский дом или нет. И наша задача – оказать женщине поддержку в первые трудные дни и недели. А также помочь социализироваться, найти возможность зарабатывать, используя все ресурсы нашего фонда. Благодаря гранту у нас есть возможность обучать девушек. Например, после детдома девушка выучилась на штукатура, но ей это не интересно.

Мы спрашиваем, кем бы она хотела быть? Кондитером, флористом, парикмахером?

И даём возможность учиться.

Сегодня в фонде проживают около 70 человек, 31 из них – мамы с детьми. Женщинам предоставляют всё необходимое для жизни – комнату с кроватями, холодильник, плитку, посуду. В «Обереге» есть свой детский садик, чтобы мама могла учиться или работать. Горожане приносят в фонд одежду, обувь, подгузники, детские молочные смеси и каши.

Цифры и факты

Очевидная иждивенческая позиция, неумение обращаться с деньгами, юридическая безграмотность – всё это присуще выпускникам детских домов. Часто им бывает трудно найти работу – из-за недостаточного образования (или невысокого его качества), низкой мотивации к труду, дискриминации детдомовцев при устройстве на работу.

Ещё одна актуальная проблема – жильё.

Сегодня в Иркутской области 12 900 детей-сирот, которые должны быть обеспечены жилыми помещениями. Из них совершеннолетних – 5838 человек.

За последние четыре года жилыми помещениями специализированного жилищного фонда Иркутской области обеспечено 2424 гражданина. В 2013 году предоставлено 17 жилых помещений, в 2014 году – 1000, в 2015 году – 745, в 2016 году – 662 .

За полгода 2017-го выдано 57 квартир, всего же детям-сиротам в текущем году планируется предоставить 745 жилых помещений. Жильё дают практических во всех районах и городах области, лидируют в этом списке Шелехов, Усолье-Сибирское, Братск, Иркутск, Нижнеудинский район. Очередь на жильё в областном центре – самая напряжённая. На первые 5 лет жильё выпускникам детских домов выдаётся не в собственность, а по договору специального найма. Это делается для того, чтобы защитить их от мошенников и чёрных риэлторов. Затем уже жильё переходит в полную собственность.

На протяжении последних трёх лет Иркутская область занимает лидирующие позиции среди субъектов РФ по числу детей-сирот, ежегодно обеспечиваемых жилыми помещениями. Для сравнения:

в Бурятии обеспечивается от 200 до 300 детей-сирот ежегодно, в Красноярском крае – от 300 до 500 детей-сирот. Но этого всё равно не хватает. Жилья нужно строить и выдавать больше.

Прямая речь

«Самое лучшее, что может получить молодой человек, оставшийся без попечения родителей, – взрослый друг»

– Должны существовать обе формы поддержки детей, оставшихся без попечения родителей, – как детские дома, так и семейное жизнеустройство, – считает Татьяна Гладкова, старший преподаватель кафедры социальной работы Института социальных наук ИГУ. – Конечно, вторая форма выигрывает, потому что ничто не может заменить ребёнку семью. Но мы должны понимать, что невозможно всем сиротам гарантировать устройство в семью. К тому же бывают такие массовые явления, как войны, стихийные бедствия, когда детям просто некуда больше идти.

Как-то моя соседка Ольга Егоровна рассказала мне, что в пять лет её отдали в детский дом, потому что в семье было нечего есть. И, будучи ребёнком, она восприняла эту ситуацию как благо и спасение, а не как горе. У каждой технологии должен быть запас прочности. Если одна из систем даёт сбой, то как раз вторая система его обеспечит. Поддержка выпускников детских домов, не нашедших в своё время семью, видится в грамотном постинтернатном сопровождении. В этом плане идеальный проект – «Наставник» благотворительного фонда «Дети Байкала», распространяющийся сегодня в Иркутске. Это самое лучшее, что может получить молодой человек, оставшийся без попечения родителей, – взрослый друг, который поможет войти в самостоятельную жизнь, определиться с профессией, научит элементарным бытовым навыкам (как ездить по городу на автобусе, например, как совершать платежи), поддержит и поможет. Ещё одна перспективная форма поддержки детдомовцев – обучение с трудоустройством по типу «Школы фермеров» в Пермском крае. Выпускники детских домов получают здесь поддержку, профессию, трудоустройство, коммуникации, при этом у них повышается и уровень культурных и общечеловеческих ценностей. Именно такие проекты по-настоящему поддерживают выпускников детских домов, параллельно снижая социальную напряжённость и уровень преступности в обществе.

Столичные власти приняли законопроект, предусматривающий введение в регионе постинтернатного патроната. А значит, семьи, принявшие ребенка на воспитание, смогут заботиться о нем до 23 лет, а не до 18, как это было до сих пор. Эксперты опасаются, что постинтернатный патронат не решит проблемы социальной адаптации детдомовцев, этим вопросом должны заниматься специально обученные люди. Однако большинство выпускников детдомов Московской области, где такая форма покровительства работает уже несколько лет, предпочитают идти по жизни с патронатными воспитателями.

По информации департамента семейной и молодежной политики города, в 2012 году город планирует заключить около двух тысяч договоров о постинтернатном воспитании детей, оставшихся без попечения родителей. Елена Синилкина, начальник управления семейных форм воспитания детей, рассказала «МН», что постинтернат вводится, чтобы облегчить социализацию детей после того, как они покидают детдом. Патронатные родители будут помогать ребенку решать вопросы с трудоустройством и жильем и «просто давать советы, поддерживать и направлять по жизни». При этом никакого денежного вознаграждения за постинтернатный патронат воспитателям не предусматривается, а выпускники детдома могут жить отдельно.

По мнению Александра Гезалова, руководителя проекта «Успешные сироты.

РУ», постинтернатное воспитание — это первый шаг со стороны города к пониманию проблемы социализации детдомовцев, однако к решению этого вопроса нужен другой подход. «Часто детдомовца подхватывают те, кто не знает, как ему помочь. Поэтому заниматься социализацией таких детей должны специалисты. Ведь рука профессионала лучше, чем рука добровольца», — говорит Александр Гезалов.

Постинтернатный патронат введен в Московской области с 2004 года, здесь за него воспитатель получает вознаграждение около 5 тыс. руб. в месяц. «Этот патронат нужен. Мой воспитатель помогла мне выбить квартиру. И сейчас, если нужно разобраться с документами — помогает», — говорит 21-летний Виталий Хоменко. В 15 лет онпришел учиться в ПТУ 112 в Наро-Фоминске, на патронат его взяла Наталья Скворцова, заместитель директора училища. «Мне повезло, с Натальей Александровной очень хорошие отношения,», — рассказал Виталий. Он отметил, что в училище были случаи, когда у ребят не складывались отношения с патронатными воспитателями. Чаще всего конфликты возникают из-за того, что воспитатели контролируют посещаемость, требуют отчета. Обычнопостинтернатные наставники среди педагогов училища сами выбирают себе подопечных. Но вчерашних детдомовцев не принуждают к патронату. «Есть такие товарищи, которым больше нравится быть самостоятельными», — сказал Виталий.

По словам Натальи Скворцовой, договор о постинтернатном патронате заключается в органах опеки с согласия ребенка и воспитателя. Но это соглашение может быть расторгнуто по желанию одной из сторон. Скворцова брала детей на патронат пять раз, и все время это были ученики училища. «Дети непростые, но к ним привыкаешь, как к своим. Со всеми общаюсь, созваниваюсь», — рассказывает Скворцова.

Каждый третий воспитанник детского дома через год после выпуска становится бомжем, каждый пятый — преступником, каждый десятый совершает самоубийство. Детдома стали "фабриками" по производству криминализированных личностей. И вопрос денег здесь не главный: подобные учреждения обеспечены лучше, чем многие российские семьи. Как изменить эту ситуацию?

Сегодня в России примерно 144 тысяч детей находятся под опекой государства. По данным Галины Семья, международного эксперта в сфере защиты прав детей, за последние годы контингент детских домов сильно изменился. 70 процентов составляют дети старше 10 лет, 15 процентов — дети-инвалиды, остальные — в основном дети из многодетных семей и с этническим статусом. Для большинства из них будущие перспективы жизни в обществе весьма печальны. Согласно исследованиям НИИ детства Российского детского фонда, каждый третий станет человеком без определенного места жительства, каждый пятый — преступником, а каждый десятый и вовсе покончит жизнь самоубийством.

И нельзя сказать, что государство ничего не делает, бросив сирот на произвол судьбы. Наоборот, в последние годы финансирование подобных учреждений выросло в десятки раз по сравнению с 90-ми годами. Например, ежемесячные затраты на одного воспитанника могут доходить до 60 тысяч рублей. Много ли в России семей, способных тратить на детей такие деньги? Вопрос, как говорится, риторический.

Понятно, что не все эти суммы идут на воспитанников. Основная статья расходов — зарплата персонала. Ну, а часть, как и положено, оседает в карманах чиновников. Но даже и в этом случае остается немало. Так что детские дома с цветными телевизорами, компьютерами и кондиционерами уже не редкость. А жалостливые граждане, желающие облагодетельствовать сирот плюшевыми игрушками и конфетами, просто отстали от жизни.

И что получается? Государство тратит миллиарды рублей на то, чтобы на выходе получить армию в лучшем случае тунеядцев, считающих, что государство обязано их содержать "по жизни". А в худшем — преступников, на борьбу с которыми и их последующее перевоспитание в колониях придется опять же потратить немало средств. Совершенно ясно, что в "консерватории" давно пора что-то поправить. И даже известно — что именно.

На прошедшей в Москве международной конференции, посвященной вопросам адаптации к взрослой жизни выпускников детских домов, прозвучала мысль, что государство совершило большую ошибку, убрав из их образовательной программы трудовое воспитание. В результате доходит до абсурда, когда прокуратура может наказать директора детского дома за то, что он заставляет воспитанников, например, мыть полы в своих комнатах. Принудительное использование детского труда!

"Проблема в том, что ни один законодательный документ не закрепляет за детским домом такую важнейшую функцию, как подготовка выпускников к взрослой жизни. Все, что делается в этом направлении, исключительно личная инициатива директоров. И уровень подобных программ подготовки очень слабый", — считает Галина Семья.

В последнее время к этой проблеме подключились некоторые благотворительные организации — в частности, известное сообщество Мурзик. Ру, опекающее 150 детских домов в 10 областях. Уже несколько лет они не просто помогают им материально, но решают серьезную проблему профориентации будущих выпускников. Для этого в детских домах открываются столярные и компьютерные классы, где ребята могут получить навыки будущей специальности, да и просто научиться зарабатывать на хлеб. При этом программу поддержали лишь в 10 детских домах. Остальные директора от нее попросту отмахнулись — кто-то из-за страха перед проверяющими органами, кто-то, не желая вешать на себя дополнительную обузу.

Казалось бы, ключ к решению проблемы адаптации выпускников детских домов лежит на поверхности: закрыть все детские дома — раз они не справляются с задачей воспитания, а детей передать в приемные семьи. Несколько лет назад руководство страны так и заявляло, что от детских домов нужно избавляться. Но выяснилось, что не все так просто. Раздать всех детей опекунам и усыновителям не удастся по вышеназванным причинам.

Большинство детей сегодня попадают в детские дома в возрасте старше 10 лет и в довольно запущенном состоянии — как нравственном, так и физическом. Кто решится взять такого подростка на воспитание? Особые учреждения нужны и для детей-инвалидов и с ограниченными возможностями, от которых отказываются родители.

Но вот в чем дело: сегодня можно выбирать не только между детским домом и приемной семьей как формой воспитания сироты. Есть и другие альтернативы. А самая известная в мире модель — это детские деревни. Ее "изобрел" австрийский педагог Герман Гмайнер, желая помочь детям, потерявшим родителей во время Второй Мировой войны. Суть идеи в том, чтобы система воспитания детей была приближена к семейному типу, но при этом не являлась официальной приемной семьей. Для России это особенно актуально, поскольку чуть ли не 90 процентов воспитанников детских домой — так называемые социальные сироты при живых родителях.

Первая детская деревня появилась в Подмосковье 15 лет назад. В Томилино были построены несколько коттеджей, где разместились семьи: "мама", она же воспитательница на зарплате и шесть-восемь детей разного возраста. Когда воспитанники достигают подросткового возраста, они переходят в так называемые дома молодежи, где их опекает наставник. Это может быть отдельный коттедж или несколько квартир на одном этаже в многоквартирном доме. На этом этапе дети уже получают разные специальности: повар-кондитер, автомеханик, медсестра, менеджер социального управления.

Но важно и то, что ребята одновременно учатся нормальным социальным навыкам — естественными для тех, кто вырос в обычной семье: оплачивать счета в сберкассе, правильно распоряжаться деньгами, не сорить в подъезде, не включать громко музыку, чтобы не беспокоить соседей.

Организация даже помогает выпускникам приобретать собственное жилье — известно же, что, несмотря на закон о праве детдомовцев на квартиру, они или стоят в очереди по несколько лет или получают развалюху. В детских деревнях разработана собственная программа "Жилье", когда выпускник, устроившись на работу, начинает откладывать часть денег на квартиру, а остальное добавляет организация.

Сегодня в России работают пять таких детских деревень. Вот-вот откроется шестая. В масштабах страны это капля в море. Казалось бы, вот позитивный опыт, который нужно брать на вооружение и распространять по регионам. Но, как всегда, все упирается в личное желание местных властей решить проблему детей-сирот. Или нежелание.

До 2008 года подобную программу полностью финансировал австрийский благотворительный фонд, открывающий детские деревни по всему миру. После финансового кризиса австрийцы резко сократили финансирование. Что понятно и даже логично: в России полно собственных миллионеров и миллиардеров. Правда, последние пока не слишком горят желанием вкладываться в воспитанников детских домов. Те детские деревни, что появились в последнее время, были построены за счет бюджетов Пскова и Вологды.

Ежегодно из детских домов России выпускается 26 тысяч воспитанников. А всего, по разным данным, сирот в России 670-700 тысяч. 80-90% из них — социальные сироты, то есть сироты при живых родителях. Возникает вопрос —

Большинство выпускников детдомов становятся неблагополучными элементами общества, лишь десятая часть из них более-менее встает на ноги.

Дети — это чудо, для кого-то благословение, но бывает так, что хорошие родители — еще большее чудо… О последнем не понаслышке знают сироты и дети, воспитывающиеся в детских домах. Они, в большинстве, еще до поступления в гос.учреждения натерпелись в этой жизни, а после размещения на «казенной койке» и вообще забывают что такое «мама», «папа», а заодно с этим — что такое тепло, забота, доброта.

Но вместе с моментом депривации и ощущением никому ненужности ребятишки нередко, испытывая притупление чувств после пережитого шока и множество иных негативных эмоций, начинают относиться к людям так же, как и отнеслись к ним в свое время.

Дети очень часто отражают то, что видят в поведении родителей или окружающих. Воспитанные на безучастном и потребительском отношении к миру дети то же самое переносят во взрослую жизнь. Ребятишки, выращенные в «конвейере» и мыслить часто способны так, как им преподавала система.

Есть те, кто вырывается в жизнь, занимает свое место под солнцем вопреки всему, но намного чаще встречается обратное. Почему так получается? Родители на самом деле значат очень много для детей, подрастающее поколение всегда впитывает больше всего именно образы предков, а когда перед глазами много безликих и чужих теть, дядь — то и ребенок вырастает потерянным, наполненным стереотипами и т.д. Никогда детдом не заменит родителей.

Очень часто дети воспитанников детских домов повторяют судьбу своих родителей — это уже о многом говорит…

Будущее тех, кто покидает стены детдома

О том, кем становятся юноши и девушки, покинувшие детдом, можно судить по данным статистики.

« Каждый третий воспитанник детского дома через год после выпуска становится бомжем, каждый пятый - преступником, каждый десятый совершает самоубийство . Детдома стали «фабриками» по производству криминализированных личностей. И вопрос денег здесь не главный: подобные учреждения обеспечены лучше, чем многие российские семьи. Как изменить эту ситуацию?

Сегодня в России примерно 144 тысяч детей находятся под опекой государства. По данным Галины Семья, международного эксперта в сфере защиты прав детей, за последние годы контингент детских домов сильно изменился.

70 процентов составляют дети старше 10 лет, 15 процентов - дети-инвалиды, остальные - в основном дети из многодетных семей и с этническим статусом. Для большинства из них будущие перспективы жизни в обществе весьма печальны.

Согласно исследованиям НИИ детства Российского детского фонда, каждый третий станет человеком без определенного места жительства, каждый пятый - преступником, а каждый десятый и вовсе покончит жизнь самоубийством».

«Статистика пугает. По данным Генпрокуратуры РФ, 40 процентов выпускников сиротских учреждений становятся алкоголиками и наркоманами, еще 40 процентов совершают преступления.

Часть ребят сами становятся жертвами криминала, а 10 процентов кончают жизнь самоубийством. И лишь 10 процентам удается, выйдя за порог детского дома или интерната, встать на ноги и наладить нормальную жизнь» .

Их не научили жить

Гены или влияние казенных стен? Почему путь многих воспитанников детдомов предречен? Есть исследования, статьи, посвященные как одной версии, так и другой. Кто-то убежден, что гены имеют гораздо большее значение, чем воспитание, пусть даже такое «бездушное», как воспитание «государственной машиной».

Есть даже некий ген алкоголизма, найденный учеными, то есть если в детдоме много детей, родившихся от родителей злоупотреблявших спиртным — у их детей есть риск повторения пути предков.

Однако если посмотреть на жизнь детей, которые растут в семьях алкоголиков, то они банально повторяют судьбу родителей, потому что видят это перед глазами.

Также есть исследования зарубежных ученых, что приемный ребенок, который провел долгое время в неродной семье — со временем становится похож и внешне и генетически на приемного отца, а также есть исследования, что воспитание значит гораздо больше, чем физический, психический потенциал, фенотип, генотип и др.

Из личных наблюдений могу сказать, что как приемный ребенок, так и жизнь выпускника детдома — лотерея. Про кого-то можно сказать, что сработали гены, в другом — воспитание возобладало над генами.

Знаю семью, где рос родной и приемный ребенок (оба одного возраста, но разнополые, девочка родная, мальчик усыновленный и он не знал, что неродной), девочка всегда была положительной, отличницей, скромной, похожей на отца внешне, а мальчик с ранних лет был склонен к бродяжничеству, вредным привычкам, учился плохо.

И есть семьи, где приемные дети послушнее родных и пребывание в теплом семейном коллективе сказалось очень благоприятно на них, они выросли адекватными, абсолютно нормальными, самостоятельными людьми.

Детдом — это вереница чужих лиц, безучастных эмоций, друзья, которые не знают иного отношения к ним, чем предательство и не умеют жить, общая на 8-10 ребят комната (если повезет — на 4-х), иногда вкусная еда… прогулки на территории детдома, разбитая качели, непрокрашенный турник.

Жизнь по режиму, завтрак, обед, ужин — все подано, тарелки мыть не надо, пришивать заплатки никто не научит, дети, живущие в детдоме, бывает, никогда не держали в руках иголки, понятия не имеют, что такое «мыть полы» и прочие хозяйственные дела, они не представляют, как добываются деньги и что такое работа, обязанности.

В коллективах нередко царит «дедовщина» , обращаться к воспитателям, кураторам за защитой — считается позором, поэтому бедные дети, те, которых обижают, вынуждены держать все досады в себе, доходя до нервных срывов, и даже в этом случае до них никому нет дела.

Старшие детдомовцы легко перенимают дурные манеры, бывает, курят по углам, «стреляют» сигаретки у прохожих, матерясь и обращаясь на «ты» к пожилым людям, но на самом деле страшная вещь — это то, что есть детдомы, где нравы хуже чем в тюрьмах, где старшие воспитанники насилуют младших…

О скольких случаях самоубийств подростков, находящихся в детдомах и подвергавшимся издевательствам «однокашников», мы слышали по ТВ, о скольких еще не слышали…

Полная безнаказанность агрессоров и распущенность руководства чаще всего встречается в сельских учреждениях для содержания детей, где-то на отшибе от периферии…

Нянечкам, работающим за копейки, успеть бы убрать все, не до привития детям правильных ценностей. Воспитателям, имеющим оклад на пару тысяч больше чем у нянечек и насмотревшимся на разные картины жизни, оставившим свои чувства в далекой молодости, уже до многого нет дела.

В домах-интернатах для детей-инвалидов в должности воспитателей часто можно встретить теть, обращающихся с детьми только матами и криками . Люди, пришедшие туда работать с благими целями, не выдерживают психологической нагрузки и увольняются… Дети остаются в окружение лиц с прожженной совестью или твердолобых, ко всему привыкших… кто из них вырастает?

Есть и хорошие детдома, не спорю, в той же поселковой местности… Небольшие, уютные, и дети, воспитывающиеся в таких учреждениях могут вырастать людьми, но это счастливый случай.

В России существуют разные формы устройства детей в семьи, одни из них патронат и приемная семья (когда ребенка не усыновляют, а берут в гости иногда или организуют маленький детский дом).

Если хотя бы каждый десятый россиян будет брать в гости на выходные (пусть и не на каждые) ребенка из детдома (чаще всего берут на патронат детей 7-11 лет) и учить его чему-то жизненному — преступников, наркоманов у нас будет намного меньше . Равнодушие порождает жестокость..

Усыновление слишком серьезный шаг для многих (и лучше не рисковать, если нет уверенности в силах), а патронат — это компромисс между усыновлением, на которое сложно решиться, и небольшой помощью во благо детям.

Маша (девочка, выросшая в детском доме) на вопрос о том, когда ей было лучше всего — отвечает, что в гос.учреждениии, мол, почти как на курорте, только скучно, но главное положительное впечатление — картофельное пюре с гуляшом как в садике, это то, ради чего стоит там находиться, по ее мнению.

По выходу из интерната Маша «вляпалась» в тысячу передряг, девушка, кстати, очень симпатичная и неглупая, но неприятности к ней липли против воли.

О матери и об отце (которых уже нет в живых) она и вспоминать не хотела, они пили и относились к ней жестоко. Девушка, несмотря на весь свой потенциал, не хотела учиться даже на повара, мечтала найти олигарха, но оставалась рядом с недостойными кавалерами…

И это совсем не гены: это заданный вектор жизни, который человек, помещенный в определенные условия жизни, не способен поменять, и израненная душа, которая ищет исцеления там, где его нет… Ведь несмотря на то, что Машка веселая и яркая, она не хотела жить и пыталась несколько раз свести счеты с жизнью. И таких девушек и юношей миллионы…

Их не научили жить, у них может быть море потенциала, но ноль способности его реализовать . Всем не помочь: даже если положить усилия на то, чтобы «вытащить» такую Машу из омута, она нередко не понимает протянутой руки, поскольку уже выросла в жестокой атмосфере и сама «кусается» да и не верит никому.

Но главное: после отчего, холодного, недружелюбного дома равнодушный, но все обеспечивающий детдом — ломают всякое желание чего-то добиваются, подростки не понимают, зачем им чего-то добиваться…

Их долго кормили, одевали, а теперь какая-то самостоятельная жизнь, где нужно зубами вгрызаться в землю, чтобы выжить… зачем? Вся проблема в том, что они не понимают не только «как», но и «зачем». Если бы они хотя бы поняли, что им это крайне необходимо — нашли бы возможности, но нет и инициативы.

Дети, выросшие без родителей, в стенах казенных домов не думают о том, что дальше, они живут одним днем, посему очень часто плачевно заканчивают, едва покинув стены детдома.

Реальность жизни выпускников детдома

После выхода из детдома многим юношам и девушкам дают квартиры, правда, это не голословное заявление: жилья еще нужно добиваться и успеть встать на очередь до 23 лет.

115 тысяч детдомовцам (на 2015 год) квартиры не дали, то есть забрали обманным путем, либо предоставили нелепые отказы…

Вику и ее братьев лишили возможности получить квартиры, признав недееспособными по «липовому» заключению психиатров, естественно, задействовано руководство детдома.

Девушка, выйдя из учреждения, сумела через местного народного депутата восстановить дееспособность и получить квартиру, но сколько подобных ей остаются за бортом и превращаются в бомжей или проводят жизнь в психушке, тюрьме…

К слову, Вика встретила хороших людей, заменивших ей семью, часто гостит у них, они и вывели ее в люди. А по поведению, несмотря на свои 25 лет, она бесшабашный ребенок.. не попади она в хорошие руки — неизвестно, что бы было.

Могут дать жилье под снос, на окраине, но и это лучше, чем ничего, однако можно добиться лучшего, только кто из детдомовцев знает о своих правах… Двум выпускникам детдома (парню и девушке, с которыми я знакома лично) дали жилье на окраине, в деревянных домах.

Девушка вопреки всему стала очень хорошим человеком, прекрасной матерью и женой, а парень, несмотря на то, что человек-то не плохой, уже несколько раз сидел в тюрьме, устроиться в жизни не может…

Пособие по безработице (если встать на учет на биржу труда) в первые полгода после выхода из детдома сегодня от 37 до 45 тысяч рублей. Как вы думаете, куда тратят эти деньги те, которые никогда не умели зарабатывать деньги?

Они просто транжирят то, что можно было пустить на дело направо и налево, но не это самое страшное, а то, что многие спиваются и подсаживаются на иглу в этот период.. а когда кончаются средства — не так просто вернуться в трезвую жизнь.

У нас в отдаленном районе города среди обычных панельных многоэтажек есть несколько домов, в которых массово дают квартиры детдомовцам. Соседи часто жалуются на шум, дебоши, притоны, пьянки, устраиваемые выпускниками детдомов.

Коммунальные услуги они не оплачивают, даже не потому, что денег нет (ведь с пособия можно было бы заплатить за пару лет вперед), а потому, что они не понимают, что нужно платить, что им не все дадут и не все им должны… Их никто не научил организовывать жизнь, планировать будущее…

В пятиэтажке рядом с домом знакомой — скопление криминальных элементов, они снимают там квартиры, и каждый вечер компании пьяных молодых людей занимают лавочки, ютятся в парках поблизости… Среди них много детдомовцев. Почему они вместе?

Те, кто выходят из тюрьмы — пытаются выжить любыми способами, кто для этого подходит лучше, чем недавно покинувший стены детдома молодой человек, ничего не знающий, не умеющий в жизни, получающий пособие в 40 тысяч? Так последние и спиваются, и встают на «скользкую дорожку»…

Девочки, выросшие без материнской заботы, часто относятся беззаботно, равнодушно к своим детям, которых они могут рожать сразу после выхода из детдома.

Помню сюжет по ТВ, где говорили про девушку в 18 лет, ждущую 3-го ребенка, дома пара круп и пустые полки, первые дети уже были в детдоме. У них либо отсутствует, либо слабо развит материнский инстинкт… Их дети довольно часто также становятся воспитанниками сиротских учреждений.

«Синдром детдомовца» — почти не выводимая болезнь, чем больше человек прожил с пониманием того, что все вокруг дается за просто так — тем сложнее ему придется . Привычка к иждивенческому образу жизни, к тому, что все вокруг должны — одна из самых вредных привычек.

Выпускники детдома и жертвы и иждивенцы одновременно, они не виноваты, Но у людей, хоть чему-то наученных и однажды попавших в тяжелую ситуацию, может сработать «механизм компенсации», то есть они найдут выход, а вот те, кто и не научены ничему — вечно остаются в позиции жертвы-иждивенца.

И это печально, но, в общем-то, поправимо, как говорится, нет ничего невозможно. Очень многие спасаются, приходя к вере, это ограждает их от наркотиков, алкоголизма и прочего негатива и дает надежду на хорошую жизнь…

Не будем забывать и том, что иждивенством поражены не только те, кто воспитывался в гос.учреждениях. но и огромная часть молодежи, воспитавшаяся в благополучных семьях… а среди выпускников детдома все же достаточно тех, кто стал людьми, и как правило очень хорошими.

Также не стоит забывать, что все мы можем внести свою маленькую лепту, имею ввиду патронат.

«Жизнь после детского дома», телеканал «Теледом»: